Новогодний маджонг. Соединяя пары

Молоканов в долгу не остался и молниеносно стащил майку с любимой женщины. Провел ладонью по груди, затем медленно и нежно покрыл поцелуями Риткину шею, спускаясь дальше к ключице. Потом снова завладел губами и зарылся руками в пышную гриву. Маргарита под ним уже выгибалась, не в силах совладать собой.

– Ну давай же!– то ли попросила, то ли велела Ритка. – Как же я соскучилась по тебе!

Она старательно пыталась вытащить ремень из пряжки, но толстая кожа не давалась. А Маргарита аж рот открыла от нетерпения.

Вова одним движением стянул с нее штаны и отбросил их на пол. Он отодвинул в сторону Риткины пальцы и расстегнул ремень. Маргарита уже ухватилась за пуговицу. Раскрыла ее и потянула язычок змейки. В следующий момент ее рука проскользнула вглубь навстречу «вовчику». Молоканов уже предвкушал, как вот уже сейчас почувствует горячей кожей прохладный воздух. И как устремится к заветной цели. Он затаил дыхание от предчувствия сумасшедшего удовольствия и даже прикрыл глаза. Но в следующую секунду послышался в коридоре топот. Дверь под воздействием сильного натиска распахнулась настежь. Кто-то большой и сильный ударил Молоканова в спину и зарычал угрожающе.

Владимиру Петровичу хватило времени, чтобы инстинктивно прикрыть Риту. Но она увернулась из его объятий и подскочила на ноги.

– Байк! – строго цыкнула на собаку. – Фу! Глупый пес!

– Не ругайся, – смеясь, взмолился Вова.– Он службу несет.

Огромный черный зверь внимательно осмотрел чужака, коим собственно и являлся Владимир Петрович.

– Свои, – тут же предупредила Маргарита и погладила собаку по голове. – Сразу прибежал, мой защитник.

Вова протянул руку и потрепал пса по холке.

– Молодец, Байкал! – похвалил он. – Не давай Ритулю в обиду. Я на тебя надеюсь.

Молоканов печально усмехнулся и застегнул брюки. Маргарита едва успела нацепить майку и тренировочные штаны, как снизу раздался ленивый приказ:

– Байкал, иди сюда. Дай людям поговорить.

Пес внимательно посмотрел на наглого гостя, осмелившегося завалить его хозяйку. Потом перевел взгляд на Маргариту, словно сомневаясь, что его защита не требуется.

– Иди, Байк, папа зовет, – печально заметила Рита.

Из коридора раздался уже строгий голос:

-Я кому говорю.

И умнейший зверь развернулся и потрусил к выходу. Молоканов от избытка чувств снова заграбастал Ритку в свои объятия.

– Вот же… – пробормотал он. – Полиция нравов.

Ритка тихонечко рассмеялась.

– Байк тебя принял. Только дай ему время. Он очень строгий пес и чужих с первого раза не принимает. Антон его десятой дорогой обходил. Папа всегда говорит, что у Байкала нюх на хороших людей.

За окном стемнело, и снова пошел легкий снежок. Молоканов даже не мог точно сказать, сколько времени, обнявшись, они пролежали с Ритой. Он понимал, что слишком загостился в доме Танеевых, и скоро придется прощаться. Хотя бы до завтра. Но Владимир Петрович вдруг осознал, что просто не сможет расцепить руки и выпустить Маргариту из своих объятий. Не сможет прожить и минуты, чтобы не вдохнуть запах любимой женщины. Легкий и пьянящий. Со сладкой горечью.

Владимир Петрович чмокнул Маргариту в темечко и тихонечко предложил:

– Давай поедем ко мне, а?

– Не получится, – мотнула головой Рита. – Я тоже не хочу расставаться с тобой. Но скоро Саньку кормить и купать. И так за праздники режим сбился.

– Тогда я с вами побуду, пока меня твой отец за ворота не выставит, – бурча, выдвинул условие Молоканов.

– Я вообще удивлена, как он тебя впустил! Что ты ему сказал? Как представился?

– Он сразу понял, кто я! – воскликнул Вова.

– И кто же? – развеселилась Маргарита.

– Твой муж, – развел руками Владимир Петрович.

Глава 13.

Они спустились вниз, когда Татьяна Алексеевна накрывала стол к ужину. Фарфоровые тарелки с мелкими голубыми цветами органично уживались с керамическими глазурованными салатницами. Кружевная скатерть с расшитыми новогодними мотивами вставками дарила уют и ощущение праздника.

– Ой, мам, ты Дашину скатерть постелила! Красиво как! – изумилась Рита и сразу объяснила Молоканову: – Это мне на прошлый Новый год подарили.

– Вы бы уже гостя кормили, – пробурчал Александр Дмитриевич. – Голодом человека морите. Сказки рассказываете. Пойдем, Вовчик, по сто грамм тяпнем. Пока дождемся еды в этой хате, может, и бутылочку приговорим.

– Нет, – попытался отказаться Молоканов, мысленно поперхнувшись от производного имени. – Я за рулем. И вчера перебрал.

– Значит, ночевать не останешься? – подначил Танеев, хитро улыбаясь. – Я думал, вы не все выяснили. И собираетесь еще выяснять и выяснять.

Рита охнула. Владимир Петрович скользнул взглядом по ее лицу, в одночасье сделавшемуся пунцовым.

– Загоняй машину во двор, будем настойку пить. Сразу вся хворь пройдет. А после – в баньку. Я как раз топлю. Где-то через часок можно уже попариться. С веничком! – заявил Риткин отец. Вова понял, что спорить бесполезно, да и не хочется. Кое-как нацепив пальто, он выскочил на вечерний морозный воздух вслед за будущим тестем.

– Что вы решили с Маргаритой? – глядя в упор, сурово поинтересовался на крыльце Танеев.