Новогодний роман (СИ)

Увидели ответ: пустые полки и как в насмешку пулеметные диски ламинарии морской капусты продукта конечно полезного, но не да такой же степени. Не буди спящего льва, не оставляй обывателя голодным. Он вынесет все : цензуру, оковы тоталитаризма, пролетариат, но желудок обывателя молчать не будет. Он сразу выдаст, все что думает, не церемонясь. Зашаталось могучее на вид здание. Полетели кирпичики в разные стороны. Драпали драповые. Мутные годы изменили Альберта. Онт ушел из института. Петр Гробочинер сильно сдавший за время реформ, преждевременно сгорбленный политикой, проклял сына. Альберт утерся и забыл. Вихрящаяся, аляпавато-рекламная, другая жизнь манила Альберта. В короткий срок выяснилось, что можно ездить на нормальных машинах, носить нормальную одежду и жить нормально, по-человечески может лишь тонюсенькая общественная пленочка тех ,кто и при драповых особо не терялся. Альберт оказался на распутье. Выбор был невелик. Либо капитализм плавно переходящий в бандитизм либо с точностью наоборот. ни к тому ни к другому способностей особых не было. Желания и возможности Альберта как трамвайные рельсы всегда шли рядом и никогда не соприкасались. Ирма подобрала Альберта, когда тот прозябал на знаковой для тех времен должности бармена в кабачке на городском рынке. Кабачок имел легкомысленное название "Родничок" и напоминал портовую таверну, где-нибудь на банановых островах под мерцающей перекладиной Южного Креста. Местечко было аховым. Здесь собирались рыночные апаши в китайских кожаных куртках и лишенные суровой действительностью нимба героизма конкистадоры, известные в народе как челночники. Иногда возникали никому не нужные мальчики спальных районов, с крохотными похожими на инкубаторское яичко головами, закованные в ботинки со свинцовой подошвой. Тогда апаши благоразумно обходили кабачок стороной. Над обитой жестью стойкой с грязной росой от тряпки парила облупившаяся рыжая щука. Под синими с папиросными ранами скатертями, как под платком фокусника, прятались пластиковые столики-пеньки. Вкруг них были расставлены дачные с выгнутым пером спинок стулья. Неизбежной достопримечательностью "Родничка", его добрым духом был Рэмбо, соответственно очень тщедушная высокая остановившаяся во времени окаменелость с дурным дыханьем, требухой вместо лица и мятым стаканчиком в дрожащих руках. Ирма образовалась в Родничке как откровение. То утро Альберт помнил до мелочей. Кабачок был пуст. Хрипел, показывая косые полосы, рогатый телевизор. В углу мялся Рэмбо. Альберт настраивал телевизор, стуча по нему гневной рукой. Ирма вошла тихо, но Альберт обернулся. Рок владел им. Первое, что бросилось в глаза, было чернильное пальто на го-о-спооди! алой подкладке.

Масштабная дама с собранными на затылке пучком волосами. Из дорогого облика выбивалась продолговатая бежевая дермантиновая сумка. Мгновенно сердце Альберта выросло до размеров волейбольного мяча и сжалось до грецкого ореха. Ирма подошла к стойке и поставила сумку на пол.

- Пивка бы, маленький.

Пока Альберт набирал из поникшего от стыда крана жутко разбавленное пиво, дама спросила, посасывая леденец.

- Что это у вас на рынке милиции столько? Случилось чего?

- Эфраима вчера завалили - немедленно отозвался Рэмбо.

- Что за Эфраим - спросила Ирма.

- Вижу мадам не здешняя - Рэмбо двинулся было к Ирме. Альберт предостерегающе поднял руку.

- Что вы - оскорбился Рэмбо - Я лишь хотел объяснить.

- Не твоего ума дело - огрызнулся Альберт. и подал Ирме пиво - Прошу.

Обиженно бормоча, Рэмбо вернулся в свой угол. Попробовав пиво, Ирма отставила его в сторону.

- Так что же произошло?

- Директора рынка убили - объяснил Альберт.

- Судьба - глубокомысленно отозвался из своего угла Рэмбо. -Какая ей гадине, разница.

- Налей ему, маленький.

- Я думаю, не стоит - сказал Альберт - посмотрите на него. Ведь алкаш.

- Я? - молитвенно сложил руки Рэмбо - Мадам?

- Налей, налей.

Альберт повиновался, но через силу. Он почувствовал, что именно так нужно. Поупрямиться, показав характер. Вытерев губы, Рэмбо рассыпался в благодарностях.

- Мадам, единственно вы поняли страдающую душу - преклонив колени, говорил Рэмбо - Навеки.. Как бывший физик-ядерщик... Непобедимый щит родины так сказать.

- Вы ему не особо верьте - сказал Альберт - Он перед всеми, кто наливает, на колени бухается.

- Неправда - искренне возмутился Рэмбо - Перед теми, кого уважаю и люблю. Правда, у меня большое сердце, как у индийского слона. Это издержки былых занятий. Понимаете мадам, когда день за днем готовишь конец света в своем маленьком реакторе, очень хочется общения. Иногда.

Кланяясь китайским болванчиком, Рэмбо отошел. Ирма наклонилась к Альберту.

- Слушай маленький, я сумочку у тебя оставлю? Вечером заберу. Таскаться с ней, сам понимаешь.

- Конечно, конечно.

- Ну вот и славненько - Ирма сунула в рот новый леденец.

- Меня Ирма зовут.

- Альберт.

Ирма позвонила вечером.

- Альберт. В 7 вечера, в сквере на Советской. Буду ждать.