Новоорлеанский блюз

— Не могу? — Пастор широко улыбнулся, а затем улыбка стала еще шире; его щеки, казалось, вот-вот лопнут. Посмотрев на Джима, он удивленно поднял брови. — Не могу? — снова спросил он перед тем, как повернуться к Твиту. — Вот что я скажу тебе, сын мой. Ты получишь назад свою собственность после субботней службы.

— Пастор! Я…

— Ровно в десять тридцать. И не опаздывай.

— Но…

Пастор широко зевнул.

— Ну и жара, я весь мокрый и липкий. Думаю, тебе лучше всего унести свою черную задницу отсюда, и как можно скорее, пока я не снял пиджак. Ты слышишь? Сейчас же.

Твит в знак согласия опустил голову, а пастор, протянув ему свою громадную ладонь, предложил:

— Дай мне руку, мой младший брат.

Твит неохотно протянул руку для примирительного рукопожатия.

— Да пребудет с нами любовь, — изрек пастор.

— Но не мир, — ответил Твит и двинулся прочь, сопровождаемый сникшими приятелями.

— Мир, — закричал ему вслед пастор. — Ты слышишь, Твит? Мир.

Пастор со все еще растянутым в улыбке лицом повернулся к Джиму и тут до Джима дошло, что его собственный рот широко раскрыт.

— Вы заблудились, люди, или кого-то ищете? — спросил пастор.

— Что-то вроде того, — сказал Джим, но пастор его не слушал; он наблюдал за бредущей вдоль улицы шайкой. Судя по писклявому выкрику Твита: «А что я должен был делать?» — парни обсуждали случившееся.

— Вы только посмотрите на их штаны! — ужаснулся пастор. — Я могу понять, почему они таскают с собой оружие, втянуты в дела с наркотиками, в бандитизм. Но их одежда? В мое время ни один зачуханный сезонный работяга не надел бы на себя такого.

В громовом голосе пастора были сила и страсть; размышляя о чем-то, он покачал головой; потом, убедившись, что «Орел пустыни» на предохранителе, опустил его в карман пиджака. Джим посмотрел на Сильвию. Сильвия посмотрела на Джима, и вдруг ее лицо скривилось, дыхание участилось, она наклонилась, и ее обильно вырвало на тротуар. Упершись ладонями в колени, она, напрягаясь всем телом, выплевывала желчь.

— Мне кажется, эта дама не местная, — глядя на Сильвию, сочувственно произнес пастор, извлекая из кармана брюк внушительную связку ключей.

Войдя в церковь, они сели на прохладную деревянную скамью; Джим и пастор начали беседу, а Сильвия, глубоко дыша, протирала гигиенической салфеткой вспотевший лоб. Джим, положив руку на плечо Сильвии, мысленно корил себя за прежние недобрые мысли об этой женщине. Ведь у Сильвии была определенная цель, и уж он-то должен был бы верно понять ее выходку. Она была проституткой, это так. Но разве толькопроституткой? Не может быть человек только кем-то или чем-то.

Пастор, качая головой, протянул Сильвии стакан воды и сочувственно произнес:

— Успокойся, сестра. Преподобный Джозеф Т. Джексон-третий, — представился он, сжимая руку Джима в своей могучей ладони, сухой и холодной, словно змеиная кожа.

— Джим, — назвал себя Джим. У него было такое чувство, будто он обменялся рукопожатием с супергероем из комикса.

— Друзья зовут меня Бумером из-за моего голоса. Ха-ха! Понимаете? Я не пользуюсь микрофоном, когда выступаю с проповедями, а это немалая экономия в работе во славу Господа. Ну а все остальные, они зовут меня пастором. А вы можете называть меня так, как будет угодно вам и удобно вашим языкам.

— Хорошо, Бумер, — сказал Джим и, прочистив горло, добавил: — У вас весьма необычные методы работы.

— А именно?

— Я… не знаю… я просто наблюдал… с этими парнями… да и ваша машина. Вы похожи на…

— Гангстера? — подсказал Бумер и засмеялся рокочущим грудным смехом, разнесшимся эхом под сводами пустой церкви. — Послушайте, что я вам скажу, Джим. Пути Господни неисповедимы — и лично ему нет никакого дела до того, нравится это старому Бумеру или нет. Вы меня слушаете? К тому же эти парни не знают других игр. Больше того, они, к моему великому сожалению, даже не знают, кто они такие, и в этом самое большое несчастье сегодняшних чернокожих. Сестра, разве я не прав?

Сильвия, поднеся к губам стакан, молчала.

— Я знаю, что вы имеете в виду, — громко сказал Джим.

Бумер впился в него серьезным взглядом.

— В таком случае вы исключение из общего правила, — медленно произнес он, но Джим был уверен, что в этот момент пастор подумал о чем-то еще.

— Так, — сказал после паузы Бумер, а потом хлопнул в ладоши, и этот хлопок отрикошетил от стен гулким эхом. — Так что, дети мои, привело вас в мой приход? Уверен, что вы пришли повидаться со мной не по поводу вашей свадьбы.

Джим посмотрел на Сильвию. Она сидела, закрыв лицо руками и растирая пальцами виски. Джим провел языком по сухим губам, ему до смерти хотелось курить, но он не мог зажечь сигарету в храме.

— Мы ищем одного человека, — сказал он, и пальцы Сильвии сразу замерли на висках.

— И кого? — спросил Бумер.

— Понимаете… дело в том, — замялся Джим. — Мы и сами не знаем кого.