Новоорлеанский блюз

А женщины тоже задерживали свои взгляды на Лике — хотя он был слишком молод для того, чтобы считаться завидным клиентом, — но они не могли не заметить его гордый высокий лоб, кроткие глаза, прямую ровную походку, как у негра-носильщика, который несет на голове тяжелый тюк, его высокий рост и широкую грудь. Но самое большое внимание привлекало то, как он постоянно ощупывает указательным пальцем нижнюю губу, будто поверяет, на месте ли она; женщинам это казалось проявлением чувственности и сексуальности, о чем сам он и не подозревал.

Прошло почти два часа, но Лик так и не понял, что он здесь делает; он просто слонялся по улицам Нового Орлеана, словно солдат, влекомый запахом еды. Он прошел мимо здания, в котором размещался знаменитый Экономи-холл — концертный зал, прославивший многих великих музыкантов; прошел мимо креольских ночных клубов Седьмого района; прошел по легендарной Конго-сквер, на которой освобожденные рабы танцевали под африканские ритмы и где великий Бадди Болден так играл на корнете, что потом об этом слагали мифы. Музыка звучала на каждом углу — как будто у всех в руках были духовые инструменты! — и все вокруг было таким ярким и впечатляющим, а в воздухе стоял постоянный гул и шум, словно к каждому уху приставили банку с пойманным шершнем; в этой необычной для него атмосфере Лик чувствовал себя, как пьяный.

Но когда начало смеркаться, он сразу подумал о том, что надо как можно скорее найти угол, где можно переночевать. Он быстро свернул на Грэйвер-стрит и начал спрашивать прохожих, где можно снять комнату. И только спустя некоторое время он понял, что и сам он, и его поведение кажутся смешными и неуместными — он выглядел как негр, только что выскочивший из джунглей, или, в лучшем случае, неотесанной деревенщиной. Стоило ему открыть рот, как люди тут же начинали смеяться, качать головами и хлопать друг друга по плечам, словно он излучал какие-то флюиды, вызывающие всеобщее невероятное веселье.

Миновав ночной клуб «У Малыша Брауна» и выйдя на Франклин-стрит, Лик оказался рядом с ветхим зданием, в котором размещалась гостиница. Зайдя внутрь, он спросил про комнату у солидного вида мулатки, оказавшейся хозяйкой заведения миссис Бетси Слим. Бетси оказалась доброй женщиной, по-матерински относящейся к попадающим в затруднительное положение молодым людям. С первого же взгляда на Лика она поняла, что ему не уцелеть, окажись он один ночью на улицах Сторивилля. Она пригласила его войти и поселила в комнату на третьем этаже, за которую он должен был платить пять долларов в неделю — это было намного больше того, что Лик мог себе позволить, — в комнате стоял застаревший запах рыбы, а потолок в ней был черным от копоти; по всему было видно, что комната долгое время служила кухней. И все-таки Лик почувствовал огромное облегчение от того, что нашел наконец место, где можно было ночевать и держать свои скромные пожитки.

— Благодарю вас, мэм! — сказал он. — Искренне благодарю вас!

Вечером Лик поужинал лепешками, испеченными накануне Кориссой, надел свои лучшие башмаки, почистил одежду и вышел пройтись по Франклин-стрит. Бетси Слим с двумя такими же, как она, ширококостными и пышногрудыми дамами сидела на ступеньках лестницы парадного входа; там же на ступеньке стоял и большой кувшин с пивом. Когда Лик, с трудом протиснувшись между ними, пошел по улице, они начали громко смеяться за его спиной, толкая друг друга тяжелыми локтями.

— Будь осторожен, Лик Холден, ты слышишь? — закричала ему вслед Бетси Слим.

— Да, мэм! — ответил Лик. — Благодарю вас, миссис Бетси.

— Этот парень, похоже, не от мира сего, — донеслись до Лика слова одной из женщин.

— Да… и все-таки он приятный, приятный, как сладкое вино, — задумчиво произнесла ее товарка.

Лик чувствовал себя в городе неуверенно, а поэтому решил не уходить далеко от гостиницы. Он зашагал прямиком к заведению Малыша Брауна, на ходу расправляя плечи и прилагая все усилия к тому, чтобы не выглядеть увальнем из провинции, а быть похожим на настоящего городского парня. При этом он ни на секунду не забывал о том, что надо быть внимательным и осторожным.