Новые чудеса Дивнозёрья

– А я доел щи с петропом и укрушкой. И колбасу. Еще мятники пряные. Апчхи! И пельмешки. Пачку. А потом филиное куре с картошечкой.

– Во проглот! – в голосе Никифора осуждение мешалось с восхищением.

– Я организменный растущ! – возмутился коловерша.

Взгляд домового вдруг прояснился:

– Ох ты ж, кажись, я начинаю понимать энту тарабарщину. Теперь бы понять, что за напасть приключилась и, главное, как от нее избавиться. Что думаешь, Марьянушка?

– А ведь есть совпадение, – просияла вытьянка. – Зелень! Может, злой корешок попался?

– Выходит, с кикимор спрашивать надо. Наверняка это их рук дело!

Никифор обрадовался, а Пушок, похоже, не очень. Ну конечно, он ведь сам любил распутывать загадки и играть в частного детектива, чтобы как в любимом кино и он, красивый, в центре внимания. А тут, во-первых, он сам пострадавший. Во-вторых, дело без него, считай, раскрыли. И в третьих, решение-то было на поверхности! Обидно.

– Чхи-киморы спят давно, – недовольно буркнул он.

Но Никифора было не переупрямить:

– Ничаво, проснутся. Неча нашу Таюшку-хозяюшку забижать! И тебя, балбеса рыжего. Хоть ты и оглоед, но мы тя любим.

* * *

Кикиморы и в самом деле мирно спали, свернувшись клубочком под корнями яблони. Прежде Тайка не пускала их в сад, вешала обереги, чтобы гонять воришек от сладких яблок, но потом передумала. Лучше ведь, когда все живут в мире, а урожай у ведьмы в саду обильный, на всех хватит. Кикиморы взамен пообещали не пакостить, да, видно, не сдержали слово.

– Подъем! – заорал Пушок прямо на ухо востроносой Кире и захлопал крыльями для устрашения.

– А? Что? Потоп? Пожар? – запричитала Кира, округлив спросонья глаза.

Ее сестра Клара продолжила мирно посапывать. Вот что значит здоровый сон – впору позавидовать.

– Сознавайся! – Марьяна приперла преступницу к шершавому стволу так яростно, что несколько еще не созревших яблочек шмякнулись в траву.

– В чем?

– Во всем!

– Это не я! – заверещала Кира, втягивая голову в худенькие плечи. – Это все Клара!

Ее сестрица перевернулась на другой бок и пробормотала сквозь сон:

– Чаво разорались? Дайте поспать.

– По твою душу пришли, – Кира ткнула сестру в бок тонким, как веточка, пальцем. – Сам детектив Пушок с подручными. Признавайся, че набедокурила?

Коловерша, заслышав это, выпятил грудь колесом. Тайке захотелось щелкнуть его по носу, но она сдержалась.

Клара резко села, огляделась, ахнула и проверещала:

– Это не я! Это все Кира! А что случилось-то?

– Вот вы нам и расскажите, – Никифор сплел руки на груди и сурово сдвинул брови.

Кикиморы, переглянувшись, пожали плечами.

– Кто-то опять вступил в наш след? – Кира почесала в затылке. – Значит, сам себе кулема. Мы, эта… стараемся на дорожках лапами не шлепать. Научены уже горьким опытом.

– Блюдем договоренности, – поддакнула Клара. – А ежели кому-то не свезло, значит, такова его судьба-судьбинушка. Неча тут на безвинных кикиморушек напраслину возводить. Отпустите мою сестру, живо!

– Вы, дамочки, обвиняетесь во вредении причиня! – завелся Пушок. – Признательное чистосердение обвиняет легчу. Апчхи!

– Сам ты апчхи, – насупилась Клара, а Кира, хихикнув, предположила:

– Может, он перебродивших ягод налопался? Однажды моя знакомая шишига…

– Отставить вечер воспоминаний, – рявкнула вытьянка. – Признавайтесь, это вы грядки с петрушкой испортили?

– Не трогали мы петрушку, – заныла Клара, смахивая с носа слезинки. – Клянусь. Век яблок не видать!

Никифор недоумевающе крякнул. Даже Марьяна сдала назад и разжала руку, отпустив Киру. Все знали, что для кикимор подобная клятва священна.

– О-хо-хо, сложное дельце, – вздохнул домовой. – Похоже, у нас подозреваемые кончились.

Кикиморы снова переглянулись, пошептались и притихли.

– Вы что-то знаете. – Марьяна сложила руки на груди. – Может, видели кого-то? Или что-то?

– Не-а, – Клара выпятила губу. – Вот если бы вы по-хорошему пришли да спросили, мы бы вам кой-чё рассказали про таинственную птичку, которая на капустной грядке перо потеряла. А так – нет. И не просите! Мы обиделись.

– Ха! Врете вы все. Не было никакой птички, – хохотнула вытьянка.

Клара обиженно вздернула нос.

– Птичку я, может, сама не видала. Но как тогда ты это объяснишь? – она достала из-за пояса перышко. Не больше воробьиного, только не серого, а лазурно-небесного цвета.

– Пф! Небось, у кого-то из дачников волнистый попугайчик улетел, – Марьяна потянулась к перу, но Клара быстро спрятала его в рукав и клацнула зубами.

– Шиш тебе! Мое!

Кира самоотверженно загородила сестру.

– Это наверняка была синяя птица счастья. И мы наше счастьице никому не отдадим. Свое ищите, коли надобно.

Марьяна схватила обеих за шиворот и тряхнула, но кикиморы вывернулись и сразу же нырнули в кусты смородины – только их и видели.

– Преступи ловильников! – ахнул Пушок.

Но Тайка замахала руками, мол, идемте в дом. У нее появилась идея.

Когда все налили себе чаю и сели за стол, она достала бабушкину тетрадку, где та записывала всякие ведьминские премудрости, открыла ее на нужной странице и показала друзьям.

– Во!

В тетрадке ровным убористым почерком было написано: