Новые дворяне

Барон Хлебников, непостижимым образом совмещая работу в администрации города с преподаванием в академии, имел возможность устраивать взявших его направление студентов к себе помощниками на летний период. Практики удостаивались только второкурсники (ведь третий курс к тому времени выпускался, получая направления, а у первого специализаций ещё не было). Валерий Кондратьевич каждому предложил поработать у него по месяцу. Так как у Николы была своя практика, его месяц барон разрешил взять Андрею. Август был занят Данилом. А вообще, летней занятости по направлению в академии не предусматривалось, так что их с Волковым выбор был полностью доброволен (глупо было упускать такой шанс, да и в трудовой запись, что они были, пусть и краткий период, помощниками заместителя мэра, может в будущем пригодиться).

— Да, Валерий Кондратьевич упоминал, что считает твоё рвение к освоению профессии весьма похвальным, — кивнул мужчина. — Но, подозреваю, вы поговорить хотели о чём-то другом?

— О ком-то, — поправил графа Никола.

— Нас интересует один из первокурсников, — осторожно промолвил Андрей. — Тарас Борщов. Он какой-то… странный. Нервный, замкнутый, себе на уме, — пояснил юноша, что имеет в виду.

Пётр с минуту молчал, прикидывая, стоит ли говорить друзьям сына о своём непростом подопечном, но потом, словно решившись, произнёс:

— Он многое пережил. Мы с баронессой не были уверены, стоит ли его в этом году привозить, и сможет ли он вообще учиться здесь. У него очень сложная ситуация в семье. Последние два года Тарас при живых родителях жил в приюте. Его психика очень неустойчива, так что не удивляйтесь его неприятию чужого мнения и постарайтесь избегать навязывать ему свои взгляды. Тарас весьма не глуп, и способен сам выбрать правильный путь. Однако если его пытаться заставить или торопить, он нарочно поступит строго противоположно, даже во вред себе.

— Его что, унижали в семье? — когда мужчина замолчал, негромко спросил Никола, чувствуя искреннее сочувствие к юному помещику.

— И не только, — серьёзно кивнул наставник. — Он был свидетелем ужасного события, произошедшего в его семье, после чего учителя, наконец-то, обратили внимания, что подросток не просто «трудный», а ребёнка явно лихорадит, и подняли тревогу. Так Тарас и попал в приют, слава Богу, до того, как его психика была окончательно сломлена. В приюте, конечно, тоже было не сладко, но худо-бедно он закончил девятый класс, успокоился, стал общаться со сверстниками. Его было опасно выдёргивать из этой среды, когда он только более-менее восстановился, но иначе Совет в следующем году мог его и не утвердить, списав, как оставшегося в миру.

— Но род Златовы же могли вмешаться в ситуацию? — удивился бездействию с их стороны Андрей.

— Не всё так просто, — покачал головою мужчина. — Не думай, что мы навесили по городу камер и следим за каждым вашим шагом. В базу приходят, да и то зачастую с некоторым опозданием, только сообщения особой важности: рождение наследника, брак или распад семьи, попадание в больницу с серьёзным диагнозом или травмой, способной привести к инвалидности или смерти, смерть. Если появляется информация из ряда вон выходящая, например, о том, что прямого наследника отдали в детский дом или приют, тогда уже Златовы принимают меры, в зависимости от конкретной ситуации. Случай со мною вам прекрасно известен. В ситуации с Тарасом был организован сугубый контроль: с ним ненавязчиво работала специальный психолог, устроенная в приют воспитателем, так что отчёты о его состоянии нам поступали регулярно. Сейчас для Тараса лучше всего находиться в спокойной дружественной обстановке. Поэтому, прошу, постарайтесь быть с ним как можно более снисходительными и терпеливыми.

Пётр мог и не просить: он и так видел, что ребята его прекрасно поняли.

***

5 января утром прибыл в академию граф Муравьёв в сопровождении младшего сына баронессы Златовой — Олега. Всё было готово для торжественного приёма: пол натёрт до блеска, хрустальные люстры сверкали и были украшены разноцветным дождём; во дворе, окружённая снежными сказочными персонажами: коньком-горбунком, зайчишкой-трусишкой и царевной-лягушкой, — стояла маленькая зелёная празднично наряженная красавица-ёлочка с золотистой Вифлеемской звёздочкой на макушке. Трапезная также была убрана к празднику: по углам стояли огромные вазы с букетами еловых веток, украшенных мишурой и игрушками; на окна служанки наклеили серебристые снежинки, по стенам развесели бумажные гирлянды, — хоть в этом году Рождественского бала и не предвиделось, остающиеся на попечении Феодосии Ивановны Андрей и Тарас не должны были лишиться такого великого торжества! Остальные учителя либо тоже на каникулы уехали в город, либо (это относилось только к аристократической части педагогического коллектива) были приглашены на Рождество к Златовым. Андрею в этот раз составить компанию другу не предложили: учитывая основную цель приезда Вяземских и подвешенное обручение Ангелины, Геннадий счёл за лучшее оградить дочерей от общества вольнодумного молодого человека.