Новые дворяне

Катя отлично помнила слова Христа, что в Раю люди не разводятся, и не женятся, а пребывают, как ангелы. Но, в тоже время, в храме, который они с бабушкой посещали, живя в городе, батюшка на проповеди говорил, что после смерти сохраняются те духовные связи, что возникают у людей при их земной жизни. А так, все будут пребывать в неизреченной радости, всё больше возрастая в любви, и пребывая друг с другом, как братья и сёстры. И всё-таки слова Библии о том, что муж и жена — одна плоть, говорили о более тесном единении душ между супругами. У неё — один Ваня, а у дяди Петра уже две жены, притом обе венчанные. «Так кто же на Небесах будет главнее?» — невольно подумала Катя, но вслух свой вопрос не произнесла. В конце концов, сам Господь говорил, что кто стремится стать первым, будет последним. Настоящие святые любили всех, и молились за всех, да и теперь молятся. И Настя вон явно не считает Ванину маму соперницей, и даже не забывает её в своих молитвах. «Наверно, я просто ещё не настоящая христианка, раз меня мучают подобные вопросы, — нежно прильнув к сидящему рядом мужу, решила Катя. — Или, как в той притче, пытаюсь пригоршнями перетаскать океан. Мне Бог дал Ваню, Ване — меня, — улыбнулась она, когда супруг крепче обнял её. — Так зачем думать о загробной участи других, когда не мешало бы наперёд позаботиться о нашем собственном спасении. Я вон за родителей как давно записочки не подавала? И за что мне такая милость от Бога, что мы с бабушкой стали частью такой хорошей семьи?» И девушка с любовью взглянула сначала на мужа, а потом и на всех остальных. Здесь, в их компании, она была по-настоящему счастлива. И внезапная мысль озарила её, и Катя поняла, как всё-таки можно в земных аналогиях выразить тайну сию: «В Царствие Божием все будем любящими сёстрами-братьями, а мы с Ваней, — глянула она на безмятежно спящих Вову и Таню, — неразлучны, как близнецы».

Глава 17. Раскаяние Андрея

Андрей так по-путному и не примирился с друзьями, да и, когда стал каждую неделю ездить в город с Валерием Кондратьевичем, особо для общения времени и не находилось. По вечерам он работал на ноутбуке, разбираясь в том ворохе информации, что скинул для него по работе барон, стал чаще заходить к Жене, прося пустить его к жутко медленному, но всё-таки Интернету. Да и домашние задания по этикету и истории никто не отменял! В общем, в те редкие минуты и часы, что проводил-таки с друзьями, Андрей предпочитал делать вид, что ничего не произошло. Ваня и Никола не отгораживались от него и играли по заданным им правилам. Впрочем, он сам тяготился их обществом, и предпочитал проводить свободное время за игрою в карты с Кириллом, Васей и присоединившимся к их азартной компании Тарасом. Он даже обрадовался, когда, наконец, наступили каникулы!

Теперь он целыми днями был на работе, то заполняя отчётную документацию, то сопровождая своего начальника в поездках: Валерий Кондратьевич почти на все встречи и совещания брал его с собою. Жил Андрей в специально снятой для него огромной квартире-студии. Денег, накопившихся за предыдущие два года на карточке благодаря мизерной, но всё-таки, стипендии, с лихвой хватило до первого полноценного аванса, а уж теперь молодой человек совсем не экономил. Вечера он проводил в клубах; в барной стоке в кухонной зоне появились дорогие вина. Сначала Андрей только дегустировал, выпивая за вечер не больше рюмки, но вскоре этого стало мало, и теперь он мог опустошить за раз чуть ли не полбутылки.

Он не осознавал, что такими темпами скоро сопьётся, целью его жизни стало получение удовольствий. И, наверняка, это привело бы и ещё к более тяжким грехам, если бы не одна встреча, произошедшая в середине июля.

В тот день Андрей по поручению барона ездил к руководству недавно открывшейся в городе студии современного танца: необходимо было отдать им подписанные бумаги. У него была служебная машина с водителем. За добросовестный труд, Валерий Кондратьевич обещал его по окончании практики записать на ускоренные водительские курсы, чтобы к концу августа у юноши были права.

Выполнив возложенную на него задачу, Андрей вернулся в администрацию, из которой как раз выходил его учитель-начальник. Однако привлёк его не озабоченный вид барона, а стоящая на парковке до боли знакомая машина, из которой, заметив его, вышел… отец.

Михаил Князев выглядел уставшим. С последней их встречи мужчина заметно сдал, постарел: всегда имевший идеальную осанку, сейчас он сутулился, будто нёс на плечах непомерный груз; лицо осунулось, глаза казались впалыми, в волосах существенно прибавилось седины…

Однако Андрею не удалось подойти к нему: приблизившийся к статуей замершему помощнику и сказав, что конференцию перенесли с трёх на два часа дня, барон подтолкнул его обратно, к машине. Как в тумане юноша сел на заднее сидение, и они уехали.