Новые герои. Массовые убийцы и самоубийцы

Что касается свидетельств экстремизма в первое десятилетие XXI века, я утверждаю, что нацизм воплощал социально-дарвиновский культ конкуренции и подчинения человеческой природы тех, кто оказался внизу в результате «естественного отбора» рынка. Итальянский фашизм, с другой стороны, возрождается в современную эпоху как обиженный и мстительный дух проигравших, тех, кто находится на обочине экономического соперничества, и тех, кто отступает под знамена культурной идентификации. Нынешняя война между западным абсолютным капитализмом и исламским фундаментализмом может рассматриваться как война между нацизмом и фашизмом. Эта война будет неизбежным элементом будущих десятилетий, если некоторые — в настоящее время невообразимые — политические изменения не освободят нас от этого.

Финансовый капитализм основан на процессе безжалостной детерриториализации, и это вызывает страх среди тех, кто не в состоянии справиться с неустойчивостью повседневной жизни и насилием на рынке труда.

Этот страх, в свою очередь, провоцирует встречное воздействие агрессивного стремления создания идентичности на основе территориальности тех, кто пытается принять некоторую форму идентичности, какие-то смыслы принадлежности, потому что только чувство принадлежности к общности дает подобие защиты. Но принадлежность является обманчивой проекцией ума, ложным ощущением, ловушкой. С тех пор как принадлежность может быть окончательно доказана лишь актом агрессии против других, совокупный эффект детерриториализации в сфере финансового капитализма и ретерриториализации в области идентичности ведет к состоянию перманентной войны.

Цивилизация безотцовщины

Брейвик четко одержим проблемой «этнической загрязненности», но еще большее беспокойство для него — явно иррациональное восприятие феминизма и положения женщины в современном мире.

В книге, посвященной расправе в Утойе и личности палача, Оре Борхгревинк описывает раннее детство Брейвика, его шизогеническую связь с матерью, болезненную эмоциональность, развившуюся у молодого человека, и тяжелую форму женоненавистничества (мизогинии), которую автор считает ключевым элементом для понимания идеологии Брейвика.

Борхгревинк пишет:

[Брейвик] стремился управлять женской сексуальностью и женским телом настолько, что хотел заменить матерей на искусственные утробы, возможно, потому что сам Брейвик достиг малых успехов в отношениях с женщинами и имел преимущественно травматический опыт детства, когда он против своей воли оказался приобщен к сексуальной жизни единственного человека, который о нем заботился. Возможно, проблема не в отсутствии у него доступа к женскому телу в подростковом возрасте или позже, но его опыт пребывания подавленным в детстве[48].

Главной заботой автора «Декларации независимости» является феминизация западной культуры, но также, в более широком смысле, феминизация многих сторон жизни. В некоторых пунктах своего текста, например, он утверждает, что был лично частично феминизирован матриархальным воспитанием своей «суперлиберальной семьи».

По словам Брейвика, «женственность проникает повсюду, и феминизация европейской культуры почти завершена. Европа — это женщина, которая предпочла бы быть изнасилованной, чем рисковать получить серьезные травмы при сопротивлении»[49].

По мнению Брейвика, женщины опасны для западной цивилизации, потому что они слабы и готовы предать Запад, сдавшись сексуально-агрессивной маскулинности мусульман. Эта ненависть к женщинам связана с идеей, что патриархальный порядок однажды дал Европе силу, которая теперь иссякает. В компендиуме Брейвика мы можем найти текст под названием «Цивилизация безотцовщины», который был первоначально написан Fjordman’ом, блоггером, которого Брейвик неоднократно с уважением цитирует.

Одна дата навязчиво повторяется в тексте Андерса Брейвика, а также в мозгу консервативных, неолиберальных реформаторов по всему миру — удивительный 1968 год.