Новые герои

С Эмиланом мы постоянно бродили по лесам. Он действительно знал много больше моего бывшего учителя, мог рассказать о лекарственных свойствах любого растения. Он ни одно из них не называл бесполезным, наоборот, часто подчеркивал, что нет как полностью полезных, так и совсем бесполезных. Он заставил меня задуматься и пересмотреть свои взгляды на мир и его жителей.

Теперь я не осмелился бы осуждать никого. Ведь, скорее всего, даже если они привнесли в мир зло, изначально они хотели добра. Или просто не подумали, не учли всех обстоятельств… а их ведь и невозможно учесть. Каждый из нас следует по выбранному им пути… А там Единый рассудит.

Также я понял, что Создатель никогда не мог бы осудить и выгнать дьявола, как учили меня в моем прошлом мире. Бог простил бы его. Это просто мы, люди, не смогли полностью осознать открывшуюся перед нами истину… и переиначили ее по-своему.

Потом Эмилан начал учить меня целительной магии. Я так и не поверил в то, что это простое искусство, я воспринимал ее как дар свыше, как силу… которую можно использовать лишь во благо.

Однажды, через много месяцев, мы повстречали в лесу странного человека, одетого во все черное и с закрытым маской лицом, из-под которой сияли ярко синие глаза такого удивительного цвета, какого я еще не встречал.

— Все так и шляешься по чащобам? — спросил он моего учителя. — Не надоело еще?

— Это — мой путь, — ответил Эмилан.

— А что это за мальчишка с тобой? Новый ученик, надо полагать? Надеюсь, ты не возражаешь, если я с ним побеседую? Впрочем, разумеется, ты не возражаешь… Иди пока, походи, траву прособирай…

Учитель покорно повернулся и отошел. Я колебался, не зная, идти мне за ним, или остаться.

— Не надо сомневаться, — пришелец снял маску с лица. — Я не причиню тебе вреда. А если бы я хотел это сделать, святой Эмилан не смог бы меня остановить.

Он вскинул голову и его лицо озарил свет… исходящий из его глаз. Одежды взметнулись… И вот они уже не черные, а ослепительно белые. Поднялся ветер, свободный плащ затрепетал… черные волосы взлетели… а над головой пришельца вспыхнул нимб.

— Узнаешь? — голос был полон силы и покоя. Уверенности в себе. Он завораживал и ласкал.

Если сначала я еще сомневался, так как о каких только расах не наслушался от Эмилана, то теперь все мои сомнения развеялись, и я упал на колени. Неужели меня почтил своим вниманием…

— Да, я — бог, — спокойно подтвердил пришелец.

— Я… я не знаю, что я сделал такое… Чем я мог привлечь Ваше внимание… — неуверенно начал я.

— Разве смертный обязательно должен что-то сделать? Ты не совершил ничего, что было бы достойным моего внимания. Но разве из-за этого ты откажешься поговорить со мной?

— Нет, что Вы… Но…

— Садись, — указал бог, и на траве появились два мягких кресла, обтянутые золотой кожей. — Чему учит тебя Эмилан?

— Целительству, — я неуверенно присел на край. — И всепрощению. Приятию всего так, как оно есть, не судя и не отрекаясь.

— И насколько глубоко в твою душу вошло его учение?

— Я надеюсь, что когда-нибудь оно полностью овладеет ею.

— Ты не уверен? — грустно посмотрел на меня пришелец. — А ты вообще уверен, тому ли ты богу служишь?

— Да. Я уверен, — но что-то в голосе божества заставило меня засомневаться.

— Я не могу принять твою службу, если ты не будешь полностью уверен в ее правоте. Но ты не считай, что знаешь других богов, ведь ты слышал о них лишь из уст предвзято настроенных людей. Может быть, служение им окажется тебе ближе.

— Я и не осмеливался подумать такое, великий Эльдил.

— Тогда позволь мне просветить тебя. Все мы учим добру. Но все по-разному. Повелитель этих земель, — пришелец указал на себя. — Пытается изменить мир… Искоренить войны, голод и уничтожить жестокость. Может быть я ошибаюсь… Ведь если убрать смерть, то в наших условиях мир может превратиться в ад. Лэт… Я назвал бы его самым лояльным богом. Он принимает всех. Именно поэтому многие не любят его, ведь он относится лояльно как к священникам… так и к убийцам и ворам. Но разве можно его винить в этом? Он ведь не требует и не просит никого уничтожать… На самом деле, может быть, Лэт прав более, чем все остальные. А как ты считаешь, прав ли он в своем служении?

— Наверное, да, — был вынужден признать я. — Ведь всепрощение и всеприятие — это черта, свойственная лишь очень доброму существу. Значит, он гораздо более чист, чем мне казалось вначале. Но тогда как же трудно ему объяснить свою веру смертным…

— Да, Лэту приходится труднее всех. Верхакс… он самый категоричный из нас. Он делит весь мир на черное и белое, именно поэтому его правота никогда не бывает абсолютной. Но его приятие мира близко многим… И, на самом деле, он не так безжалостен, как считают. Он тоже хочет изменить мир в лучшую сторону… Просто думает, что сделать это легче всего с помощью силы… уничтожить всех, кто живет не по его законам.

— Но ведь он бог… Разве может высшее существо не видеть, что все мы равны?