Новые герои

— Ты обиделся? — спросил он меня через несколько часов.

— Нет, учитель. Просто мне показалось, что Вы хотите, чтобы я помолчал.

— Хорошо, что ты это понял. Сейчас можешь задавать интересующие тебя вопросы.

— А куда мы направимся, когда выйдем из болота?

— В одну деревню. До нее полторы недели пешего пути.

— Зачем?

— Она находится слишком близко к опасным местам… А сейчас приближается зима. Там может вспыхнуть эпидемия, и мы должны ее предотвратить.

— Как мне Вам помогать? Я ведь даже не знаю, что мне делать…

— Учиться.

— Но ведь Арат говорил, что Вам нужен помощник… Я могу хотя бы собирать дрова… Носить сумку…

— Дрова можешь собрать вечером, если захочешь. Но сегодня нет необходимости в костре — ночью дождя не будет. А сумка у тебя есть своя, ее и носи.

Дальше мы шли молча, и я долго обдумывал слова Эмилана.

— Объясни, что ты понимаешь под словом «добро», — попросил меня он на следующее утро.

— Добро это… это добро. Это жизнь… И красота… И покой… — от неожиданности я растерялся и никак не мог сформулировать свои мысли.

— Жизнь… Но ведь миллиарды бактерий, которые вызывают болезни, это тоже жизнь. Кровососущие насекомые — опять таки жизнь. Но разве они — добро? — лукаво посмотрел на меня Эмилан.

— Они не добро, но и не зло, — возразил я. — Бактерии исковерканы злом, но сами им не являются. В них ведь есть что-то и от Создателя…

— Значит добро — это не жизнь?

— Ну… наверное… Но, может быть, добро просто не вся жизнь?

— Ладно. А красота? Разве искусно сделанный клинок не прекрасен? Но является ли он добром, это орудие убийства?

— Нет… но ведь красота бывает разная. Разве красивые картины, скульптуры не добро? Наверное, добро это еще и искусство. А красота не вся является добром.

— Искусство… Малыш, разве нет искусства войн? Искусства битв? Они ведь не являются добром. И покой. Существует разный покой.

— Добро — это когда человек делает что-нибудь такое, от чего мир становится лучше, — попытался по-другому объяснить я.

— А что ты понимаешь под словами «мир становится лучше»? Когда казнят жестокого преступника — это добро? А ведь мир без него станет чище и лучше.

— Нет, ведь те, кто будут совершать это, попадут под власть зла! Они станут теми, кем был и тот преступник… И зло в мире только умножится.

— Даже если они сделали это всего лишь однажды? А преступник, останься он в живых, продолжал бы творить зло, как и прежде?

— Не знаю… — совсем запутался я. — Я не могу объяснить, что я чувствую. Я только знаю, что это неправильно…

— Хочешь, скажу почему? — улыбнулся Эмилан. — Понятие добра нельзя объяснить. Его можно только почувствовать. Как и понятие зла. И те, кто пытаются дать им конкретные, обличенные в словесную форму определения, лишь все больше запутываются… Или обманывают как самих себя, так, порой, и окружающих.

— Я уже ничего не понимаю… — вздохнул я. — Учитель, я все время сомневаюсь… Нет, мне кажется, что я понимаю, что такое добро… Но иногда возникают сомнения. Помогите мне!

— В сомнении наша сила, Михаил. Те, кто не ведают сомнения, те, кто смог разделить мир на черное и белое — те бедны и несчастны.

— Но почему?

— В этом мире нет абсолютного зла… Так же как нет и абсолютного добра. Эти две силы постоянно борются друг с другом… и всегда сосуществуют. Даже в самом отчаянном злодее сохраняется луч света, а в самом безгрешном святом — облачко тьмы.

— Но тогда… Может быть инквизиторы правы? Ведь если все равно в каждом есть зло… то тогда все мы виновны!

— В каждом есть и добро, не забывай об этом. И не нам решать, прав человек или виноват.

— А как же тогда… Но, может быть мы можем дать объяснение хотя бы злу?

— Попробуй.

— Ну, убийство — это зло.

— Разве мы не убиваем постоянно? Разве мы не губим растения, чтобы питаться ими? Разве каждый наш вздох не приносит смерть сотням микроорганизмов?

— Тогда… Зло — это беспричинная жестокость, — я обрадовался, что мне, наконец, удалось высказать хотя бы одну мысль, не исказив ее сути.

— У любой жестокости есть причина, — возразил Эмилан. — Просто часто мы не способны ее увидеть… или понять. Хотя, конечно, причина не является оправданием.

— Может быть вообще вся жестокость — зло?

— Нет. Чаще жестокость не является злом. Она — последствия простого непонимания… А, бывает, и заботы.

— Как это может быть? — удивился я.

— Например, я знаю случай, когда свиус, разумный моллюск, нашел на берегу раненого человека в бессознательном состоянии. Он решил помочь, но, поскольку очень мало знал о людях, судил по себе. Он решил, что человек погибает от обезвоживания, что часто, при ранениях, случается со свиусами, и затащил его в воду. Но, к его огорчению человек умер. Утонул. А ведь несчастный не желал ему зла, совсем наоборот…

На этом мы закончили разговор в тот день.