Новые Глаговки

«Мы с Вовкой были ошеломлены, какие мы могучие дрессировщики и какой у нас талантливый оказался ученик. Мы уже подумывали, не податься ли нам в цирк и не завести ли каких-нибудь зверей покрупнее, раз уж мы такие опытные, но тут пришла мама и сказала, что мы забылись, заигрались у печки, что на улице гуляет весна и место подросшим поросятам – на скотном дворе, и что она их забирает и уносит. Мы кинулись в рев. Как же так? Разрушили нашу игру! Разрушили наши мечты! Разрушили все наше лето! Но мама в каких-то вещах была строгая и непримиримая. Могла просто сказать: «Ну вот еще! О скотине плакать!

А как-то мы поехали в Клин покупать поросенка, привозим домой, кормим, поим, а он не растет. Вызвали ветеринара, а он говорит – это кабанчик, вас надули, он не будет расти. Зарежьте и не мучайтесь. Ездили в следующем году на другую станцию покупать. Поросятки понравились, были такие шустрые, активные, а привезли домой – они стали вялые. Так вскорости и умерли. Народ говорил – их известью растворенной поят, чтобы они были привлекательнее для покупателя на рынке, а что потом они не выживут – им неважно. И кто-то из деревенских опускал руки, а другие искали противоядие, например, ехать на рынок с бутылочкой молока и соской и прямо там кормить поросенка. Можно было спасти таким образом поросенка и вырастить до хорошего хряка осенью.

А теперь я вам расскажу, откуда взялся этот погодок Вовка. Дело в том, что мой папенька женился на моей маменьке до войны. И успел родить дочку Тоню, а потом ушел в армию и, не демобилизуясь из нее, пошел прямо на фронт. И отвоевал, как все, четыре года и вернулся-таки в свою деревню. Увидев, что дома на том месте, где он стоял, нет – в него попала бомба – поднял его из пепелища, обустроил и только потом, в 1953 году, родил второго ребенка, то есть меня. А у первой его дочери, Тони, в это же время родился сын Вовка. И для моей матери это означало одновременное воспитание внука и дочери. Его мать Тоня приезжала из города только изредка. Так у меня было одно детство на двоих с собственным племянником.

Очень мы любили с ним слушать сказку о Сиротке. Бежим к матери в огород и просим ее рассказать сказку о Сиротке, обязательно сегодня, обязательно вечером. Она отказывается, объясняя нам взрослые вещи, которых мы не понимаем, что она, Полюха, ходит в колхоз работать бесплатно, то есть за палочки и, если правильно намекнул председатель, чтобы не посадили в тюрьму за саботаж советской власти и не отправили в Сибирь. Потому что крестьянин – социальный изгой. Его надо не только раздавить за мелкобуржуазность, но и заставить работать на пролетариат города дважды, трижды и четырежды. Поэтому, когда Полюха приходит с работы, одно-единственное ее желание – поскорее оказаться в своем огороде, чтобы после рабочего дня в колхозе, где ничего толком не заплатят, вырастить хоть что-то, чтобы семья не умерла с голода.

– Мама! Ну, расскажи нам!

– Зачем вам? Вы все равно плачете! Это сказка страшная.

– Нет, мы хотим только ее, хотим, расскажи!

И вот она начинает:

– Жила одна девочка, у которой была то ли не любившая ее мать, то ли мачеха, которая за какую-то провинность свела ее в глухой лес и там оставила.

При этих словах я цепляюсь молча за Вовку и сильно напрягаюсь.

Мать выдерживает паузу.

– Мам, дальше!

– И вот, когда не любившая ее мать уходит, наступает ночь и большие сильные звери с недружелюбием окружают Сиротку.

Тут мы как по команде начинаем с Вовкой реветь.

– Ну вот. Я говорила вам, что не нужна такая сказка, – укоризненно замечает мама.

– Нет-нет, доскажи! Мы хотим знать, что будет дальше с Сироткой? – в один голос кричим мы».

Муж тети Нины – дядя Костя, что любит задавать вопросы, – из Тульской деревни. Про поросенка он рассказал следующее:

– Свиноматка родит одиннадцать поросят, а сосков у нее девять. Два поросенка обречены.

– Как же? Можно ведь из бутылочки покормить.

– Нет, потому что посевная и ни на что другое сил нет.

– Но они же умрут!

Он разводит руками. Для него это ничего не значащие городские доводы. В деревне посевная – это всё. Всё ей подчинено.

«Никто не виноват, – говорит он, – что она непропорционально самой себе родила» и, как человек словоохотливый, переходит на более миролюбивые разговоры – о том, например, как большая свиноматка летом любит нежиться в большой-пребольшой луже. И как ей там хорошо, приятно, и что обмыть ее после такой лужи – совершенно невозможно.

Как это так? По улице ходит совершенно грязная свинья и ее невозможно вымыть? Все в поле? Такого не может быть!

Рассказ тети Нины о корове