Новые и старые войны. Организованное насилие в глобальную эпоху

Путь к любому долгосрочному решению этой проблемы лежит через восстановление легитимности и повторное установление органами власти (будь то локальные, общенациональные или глобальные органы) контроля над организованным насилием. Это предполагает сочетание и политических (воссоздание доверия к органам власти и поддержки этих органов), и правовых процессов (повторное учреждение верховенства права, в рамках которого функционируют органы власти). На основе партикуляристской политики все это не выполнимо. Политике эксклюзивизма должен быть противопоставлен альтернативный политический проект в прогрессивном космополитическом духе, который преодолевал бы водораздел глобального/локального и восстанавливал легитимность на основе недискриминационного демократического набора ценностей. Во всех новых войнах среди местного населения есть люди, ведущие борьбу против политики эксклюзивизма: те хуту и тутси, которые называли себя хутси (Hutsis) и пытались защитить свои родные места от геноцида; не являющиеся националистами жители крупных городов Боснии и Герцеговины, в частности Сарае-ва и Тузлы, поступки которых свидетельствовали об актуальности гражданских мультикультурных ценностей; те старейшины в северо-западном Сомалиленде, которые вели переговоры о мире; активисты гражданского общества в Ираке и в Афганистане, настаивающие на идее Афганистана и Ирака.

То, что было необходимо, так это альянс между локальными защитниками цивилизованных порядков и транснациональными институтами, которые возглавили бы стратегию, нацеленную на контроль насилия. Подобная стратегия включала бы политические, военные и экономические элементы. Она действовала бы в рамках международного права, в основе которого лежит такой корпус международного права, который заключает в себе как «законы войны», так и законы, касающиеся прав человека (что, пожалуй, можно было бы терминологически обозначить как «космополитическое право»), и делала бы особый акцент на разнообразные формы правосудия переходного периода. В данном контексте, деятельность по поддержанию мира могла бы быть концептуально переосмыслена как деятельность космополитического правоприменения. Новые войны — это в определенном смысле некая смесь войны, криминала и нарушений прав человека, поэтому агенты космополитического правоприменения должны представлять собой сочетание солдат и полицейских. Я также полагаю, что новая стратегия реконструкции, включающая в себя реконструкцию социальных, гражданских и институциональных отношений, должна занять место господствующих в настоящее время подходов структурной перестройки или гуманизма.

То, каким образом неправильные представления о природе войны обостряют «новые войны», хорошо иллюстрируется на примере войн в Ираке и Афганистане. Казалось, падение Талибана в декабре 2001 года явило новый образец того, как наносить поражение авторитарным режимам. Администрация Буша была убеждена, что этот образец можно применить в отношении Ирака — при помощи новых технологий, заменяющих живую силу, быстро разбить Саддама Хусейна и установить новый режим по образцу послевоенных Германии и Японии. Однако в обеих странах она угодила лишь в нарастающий штопор новой войны, с вовлечением как государственных, так и негосударственных участников, с включением политики идентичности, криминализованной военной экономики и растущего числа потерь среди гражданского населения. Все это — предмет седьмой главы, написанной специально для этого нового издания.

В заключительной главе своей книги я обсуждаю следствия выдвинутого мной тезиса с точки зрения глобального порядка. Хотя новые войны и сосредоточены в Африке, Восточной Европе и Азии, они представляют собой глобальный феномен не только по причине глобальных сетей или из-за того, что о них сообщается в глобальных масштабах. Описанные мной характеристики новых войн можно обнаружить и в Северной Америке, и в Западной Европе. Ополченческие формирования правого толка в США не сильно отличаются от военизированных формирований в других местах. Более того, сообщается, что в США число сотрудников частных охранных фирм в 2 раза превосходит число полицейских. Не является специфически южным или восточным феноменом ни такая особенность, как политика идентичности, ни рост разочарования в формальной политике. В некотором смысле в качестве примера новых войн может быть описано насилие в городах Западной Европы и Северной Америки. В конце концов, террористы-смертники, ответственные за взрывы в Лондоне 7 июля 2005 года, были местными. Порой говорят, что развитый промышленный мир переживает процесс интеграции, а более бедные уголки мира — противоположный процесс — процесс фрагментации. Я полагаю, что все стороны света характеризуются сочетанием интеграции и фрагментации, пусть даже тенденция к интеграции сильнее на Севере, а тенденция к фрагментации, возможно, сильнее на Юге и Востоке.