Новые идеи в философии. Сборник номер 12

Способность далее предназначена к тому, чтобы подняться до узрения долженствования, фактическое осуществление которого теперь, после того, как вся область созерцания существует уже налицо, непосредственно и безусловно возможно. Но как и каким образом произойдет этот подъем? То, что прикрепляет к созерцанию, составляя подлинный корень его, – это влечение; благодаря ему способность тяготеет к созерцанию и остается в нем плененной. Поэтому условие и собственный акт могущей теперь осуществиться способности должны состоять в разрыве с влечением, в уничтожении последнего как незримого и слепого влечения к схематизированию; и, таким образом, с падением принципа падет также следствие – прикованность к созерцанию. Знание будет тогда представляться нам единым, таким, каким оно предстоит взору наукословия в его начале; в этом своем существенном единстве оно будет усмотрено как несамостоятельное и нуждающееся в носителе, в Едином, существующем налицо просто чрез самого себя. Знание в этой форме не есть более созерцание, это – мышление и притом мышление чистое, или умопостижение (Intelligieren).

§ 11

Прежде, чем идти дальше, мы должны, исходя из этого центрального пункта описанной выше сферы созерцания, восполнить определение ее одной еще недостающей чертой. – Только чрез слепое влечение, которому недостает единственно возможное направление долженствования, способность получает в созерцании характер неопределенности; она получает характер бесконечности там, где она схематизируется, как абсолютная, и, по крайней мере, характер многообразия там, где она дана, как определенная, например, как принцип. От этого влечения и отрывается способность посредством упомянутого только что акта умопостижения, – отрывается, дабы устремиться к Единому. Как очевидно, что для порождения этого единства ей нужен был особый акт, причем, прежде всего, необходимо было внутреннее и непосредственное единство в самой способности, – ибо только при этом условии оно могло бы быть усмотрено также и вовне, в схеме, – точно так же очевидно, что в сфере созерцания способность не была созерцаема как Единое, но как многообразное; способность эта, лишь чрез самосозерцание ставшая Я, в этой сфере не была Единым Я, но необходимо распадалась на мир отдельных Я.

Правда, все это не в форме самого созерцания. Первоначально схематизирующий принцип и принцип, познающий эту схему, как схему, непосредственно и в действии ее становления, численно составляют необходимо одно, а не два; и точно так же в области созерцания непосредственно созерцающее свой процесс созерцания – есть нечто единственное, в себе замкнутое, обособленное, недоступное в этом отношении никому другому: индивид каждого отдельного, которым каждый может на этом основании обладать только одним. Но зато это разделение на разные Я необходимо должно совершиться в той форме, в которой исключительно только может быть порождено и единство, – в форме мышления: дабы описанный индивид, сколь ни остается он единичным в непосредственном самосозерцании, постигая себя в мышлении, нашел себя единичным в мире равных ему индивидов; и дабы, не будучи в состоянии созерцать этих последних так, как он созерцает самого себя, непосредственно и как свободные принципы, – он мог познавать их, как таковых, лишь чрез посредство умозаключения от способа воздействия их на чувственный мир.