Новые идеи в философии. Сборник номер 12

Так как в созерцании не схематизируется ни способность просто как таковая, ни также божественная жизнь, ибо созерцание только впервые создает фактическую возможность такого схематизирования, то ясно, что для него ничего не остается, кроме простого образа (Gestalt) способности, как данной. Это – (§5) способность глядеть (Hinschauen), но без стремления к единой божественной жизни, остающейся на этой ступени скрытой, – способность неопределенная и совершенно не связанная, хотя и абсолютная, т. е. бесконечная. Поэтому она схематизирует себя здесь как нечто, охватывающее бесконечность одним взглядом (пространство); себя таким образом она схематизирует как нечто, что в одном и том же нераздельном созерцании собирает себя и сосредоточивает во что-то, в первой бесконечности ограниченное, в себе самом точно так же бесконечно делимое, уплотненное бесконечное пространство, – в другом простом бесконечном пространстве, т. е. в материю; – также и здесь как бесконечную способность сосредоточивать себя и, таким образом, как безграничный материальный мир в пространстве: причем все это, в силу приведенного выше основного закона знания (§5), необходимо должно являться ей в качестве действительного и в себе существующего бытия.

Далее, именно благодаря только своему формальному бытию, она есть способность, абсолютно начальный принцип. Для того, чтобы схематизировать себя в качестве такового для созерцания, ей необходимо, до своей деятельности, предвидеть возможное действие, которое она (так именно должно бы оно ей представляться) могла бы или осуществить или нет. Это возможное действие она не может усматривать как требование абсолютного долженствования, ибо последнее незримо на этой ступени: так что она может усматривать его лишь как признак некоей точно так же слепо схематизированной причинности, которая, однако, не есть непосредственно причинность, но которая, чрез являющееся осуществление способности, просто являлась бы становящейся ею. Но такая причинность есть влечение (Trieb). Она [т. е. способность] должна была бы чувствовать себя влекомой к тому или иному действию; хотя этим все-таки действенность не была бы непосредственно дана, ибо такая непосредственность прикрывала бы для нее явление ее свободы, единственно ведь существенное в данном случае.

Эта влечением постулированная действенность может быть лишь действенностью, направленной на телесный мир. Влечение к действенности созерцается поэтому в непосредственном отношении к телам; последние, вследствие этого, чувствуются в этом непосредственном отношении, получая, чрез это отношение, свое внутреннее – более чем заполняющее пространство – качество; так что этим замечанием восполняется определение тел, оставшееся выше незаконченным.

Если бы, вследствие этого влечения и явления самоопределения, способность усматривала себя в самом деле действенной, то в усмотрении этой действенности она вылилась бы с телесным миром в одну и ту же единую форму созерцания: так что в этом слитом с телесным миром созерцании она усматривала бы себя самое как тело; в своем двойном отношении к телесному миру, – частью как чувство, чтобы чувствовать направленность этого мира на свое влечение, частью как орган, чтобы созерцать свою направленную на него действенность.

В этой действенности она дана себе как единая и тождественная способность к самоопределению, не исчерпываемая, однако, никаким действием и, таким образом, до бесконечности остающаяся способностью. В этом созерцании своей единой бесконечной способности для нее возникает бесконечность, не такая, как первая, возникающая в одном взгляде, а такая, в которой она может созерцать свое бесконечное действие; бесконечный ряд друг за другом следующих членов – время. Так как действенность эта может быть до бесконечности направлена только на телесный мир, то в единстве созерцания время переносится также и на него, хотя отличающий этот мир своеобразный характер бесконечности и дан уже ему в бесконечной делимости пространства и всех его частей.

Ясно, что состояние, когда способность предается только созерцанию телесного мира и вся исчерпывается им, не совпадает с состоянием, когда она сознает свое влечение воздействовать на уже познанный мир; хотя также и в последнем состоянии схема долженствующих быть налицо вещей остается, дабы влечение могло быть отнесено к ним: и это образует связь между этими обоими, не совпадающими друг с другом, состояниями созерцания.

Вся эта область созерцания есть, как сказано, выражение и схема простой способности. Так как способность без схемы божественной жизни – ничто, – здесь, однако, она схематизируется в этом своем ничтожестве, – то вся эта область есть ничто, и лишь в своем отношении к действительному бытию, фактическую возможность которого она обусловливает, она приобретает значение.

§10