Новые идеи в философии. Сборник номер 4

Как количественные и качественные части, так в явлениях имеются также атрибутивные части, прежде чем они воспринимаются. Тон, как содержание явления (я не говорю о звуковом раздражении), несомненно, всегда имеет определенную высоту и определенную силу, независимо от того, различает ли сознание эти обе стороны. Они вырастают не вследствие акта восприятия. Много лет тому назад я пытался доказать, что источником таких различений является наблюдение множественной изменяемости совершенно цельных в себе ощущений30; позднее Мюнстерберг, Корнелиус и Г. Э. Мюллер отстаивали аналогичные мысли. Но этой гипотезой (я настаивал, что это только гипотеза) мы в лучшем случае показываем только, как мы доходим до образования понятий высоты, силы и т. д., которые мы затем, после того, как мы их образовали, употребляем для точного описания отдельного явления. Но мы не узнаем из нее, каким образом само явление тона получает высоту и силу. Тон, за которым следуют другие, не наделяется высотой и силой лишь в дальнейшем, благодаря этим последующим: он должен был обладать ими уже, так сказать, при жизни и в своей изолированности. Возражение, что высота тона состоит вообще только в его отношениях к другим тонам, привело бы нас к нелепостям учения об относительности, которое я уже в другом месте достаточно охарактеризовал.

До сих пор речь шла о восприятии абсолютных содержаний, о самих явлениях. Но восприятие может быть направлено также на отношения. В этом случае мы не говорим об «ощущении». Но функция, как таковая, остается той же, только при другом содержании. И как при восприятии частичного тона, этот частичный тон не входит в явления лишь через восприятие, а уже был в нем, точно также и воспринимаемое отношение не может возникнуть, а было уже имманентно явлениям. Быть может, кто-нибудь склонен будет в этом пункте скорее согласиться с тезисом или даже считать, что он сам собою разумеется. Но последовательность требует одинакового трактования обоих случаев, и поэтому они должны друг друга пояснять.

Лотце в особенности решительно настаивает на том, что восприятие отношений (он называет его соотносящим знанием) не вызывает никаких изменений в материале. Ведь ясно, что никакое сравнение не имело бы смысла, если бы оно ео ipso вызывало изменение в том, что подвергается сравнению. Только способ выражения, будто сами отношения «устанавливаются» лишь путем сравнения (этим оборотом пользуются также позднейшие психологи), кажется мне опасным. Отношения не создаются, а только констатируются при помощи функций так же, как и абсолютные содержания.

С этим разграничением отношений, принадлежащих к материалу мышления, от «относящих актов», которые суть акты мышления, а именно, восприятия отношений, теснейшим образом связано также правильное понимание моего учения о слиянии тонов и консонансе. Почти все возражения против этого учения основаны на смешении понятий «слияние» и «отсутствие акта различения». Но оба эти понятия в действительности отнюдь не совпадают, хотя при некоторых совершенно особых условиях одно может служить признаком присутствия другого. Как и сходство, слияние в том смысле, как я понимаю это слово, есть отношение, которое, независимо от всех интеллектуальных функций, имманентно самим явлениям тонов. Слияние относится к суждению, утверждающему единство, как сходство к смешению. Сходство двух предметов может быть причиной того, что их друг с другом смешивают. Можно поэтому при определенных условиях (т. е. когда все другие причины исключаются) пользоваться суждениями смешения в качестве доказательства того, что сходство существует. Однако, на этом основании все-таки нельзя определять сходство как смешение двух предметов. Два впечатления могут быть весьма сходны, и все же их не будут смешивать – и наоборот. Точно так же обстоит дело с слиянием и суждением, утверждающим единство. Быть может, я имею право надеяться, что благодаря включению в данный общий ход мыслей, основной пункт этого учения, на который я, впрочем, и раньше всегда указывал, получить более яркое освещение.

Далее, основной функцией нашей интеллектуальной жизни со времени Платона многие считают соединение. Действительно, при этом, как мне кажется, происходит не только восприятие отношений, а также не простое перенесение абстрактного понятия «целого» на данные элементы: здесь присоединяется особого рода функция. Несколько различных отдельных содержаний, осязательных впечатлений, линий, тонов могут быть соединены в одно целое, фигуру, ритм, мелодию.