Новые идеи в философии. Сборник номер 4

И опять здесь возникает вопрос: изменяются ли сами явления как-нибудь вследствие таких соединений? При этом нужно обратить внимание, что по нашему определению к числу явлений принадлежит также пространственная величина и распределение, определенный временной порядок и длительность, определенная ритмизация (распределение силы), словом, все, что характеризует фигуру, как таковую, или ритм, как таковой. Следовательно, речь идет не о соединении неупорядоченной в себе суммы впечатлений; не в этом будет состоять то, что мы называем интеллектуальной связью. Все, названное нами, относится еще к материалу. Вопрос же заключается в следующем: могут ли тоны, которые слушатель уже находит в определенной последовательности, определенном темпе, определенном отношении интенсивностей, все таки различным образом мысленно связываться им; и если это происходит, то изменяется ли в материале что-нибудь с необходимостью или же, быть может, прибавляется новый материал (например, от мускульных ощущений)?

Мы видим, что вопрос оказывается менее простым, чем это сначала кажется. Тут могут играть роль очень тонкие различия явлений. И все же вероятно, что при таком понимании вопроса один и тот же материал может восприниматься одним индивидуумом как единое целое, в то время, как другой вообще не соединяет его в одно целое или же соединяет только отчасти, или в иной группировке (фразировке), между тем как один и тот же субъект может соединять его то так, то иначе.

Нельзя отрицать, что уже при одном представлении о ритме часто наступают сопутствующие мускульные реакции; однако, они вряд ли очень существенны. То же самое можно сказать по поводу движения глаз при зрительных впечатлениях, когда из некоторого числа совершенно правильно распределенных точек составляются группы по четыре или шесть точек в каждой. Как бы то ни было, последнее слово принадлежит здесь экспериментальной психологии, а ведь она пока еще едва произнесла свое первое слово31.

Как дальнейшую интеллектуальную функцию, мы можем рассматривать образование общих понятий. Как бы мы вообще ни смотрели на природу понятий – вопрос этот все еще остается самым трудным из всех, касающихся психологии умственной деятельности, – ясно одно, что они не могут быть сведены ни к простой сумме, ни к простому среднему из отдельных представлений. А что касается их возникновения, то ясно, что оно происходит без траты и без производства единичных представлений, а также без изменений в их содержании. При определенных условиях возникает понятие (я говорю здесь пока о самых простых понятиях, как цвет или равенство) сверх наличных явлений и отношений, которые дают повод к его возникновению и как бы поддерживают его, но не служат его составными частями. Или, быть может, вернее будет сказать: возникает суждение, содержащее понятия. У ребенка можно считать первые предложения или первое слово со значением предложения (но не перенесение уже слова с одного предмета на другой) внешними знаками образования понятий. К числу существенных обстоятельств принадлежит в особенности восприятие некоторого числа специфически различных, но по роду равных явлений, а кроме того, особые условия, которые у нормального ребенка осуществляются на втором или третьем году жизни, у животных же, по-видимому, вообще отсутствуют, но относительно которых мы пока не можем ничего определенного сказать. К явлениям, т. е. к ощущениям, так же, как и к представлениям, понятия присоединяются как некий плюс, который, однако, не будет новым элементом в прежнем смысле, благодаря которому данный материал как-нибудь увеличивался или уменьшался бы.

Мышление в понятиях оказывается также во всех своих операциях (аналитических, синтетических и т. д.) гораздо более независимым от явлений (images), чем принимала и долгое время учила нас ассоциационная психология. Даже так называемая внутренняя речь не есть необходимая составная часть интеллектуального процесса. При известных условиях могут совершаться логические операции без каких-либо изменений в явлениях, включая сюда и представления слов. Быть может, это лишь преходящие моменты чрезвычайно сильной концентрации – что они иногда наступают, – в этом новейшие психологи и гносеологи (О. Liebmann, A. Riehl, W. James, В. Erdmann, Husserl и др.) вряд ли ошибаются32.