Новые испытания

— Костя, послушай… А что ты говорил в самом начале про катакомбы и про угрозу городу? — осторожно спросила Ксюха.

— Да, конечно. Это же самое главное. Когда я бродил по катакомбам вместе со смотрителем, то обнаружил там и мины, и взрывчатку, и много-много старого вооружения, которое может взорваться в любой момент. Если одна мина взорвётся, может, ничего страшного не произойдёт. Но у меня есть подозрения, что эти мины выложены таким образом, чтобы взрываться одна за другой. Цепная реакция, принцип домино. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Ксюха.

— Ксюха, необходимо срочно обезвредить катакомбы. И найти там смотрителя, конечно. Пусть уж лучше его будут судить, чем он подорвётся. Такую глупую смерть Михаил Макарович не заслужил.

— Ты о нём с такой теплотой говоришь. Но он, же опасный преступник.

— В первую очередь он — человек. И я… я, о нём очень беспокоюсь.

В это время в дверь аппаратной стали стучать:

— Эй, Комиссарова, открой немедленно! Слышишь, что говорю! Открой сейчас же!

— Подожди! — попросила Ксюха у ломившегося в дверь звукорежиссёра.

— С ума сошла! Что значит — подожди! Что за безобразие ты творишь во время прямого эфира! Ксюха, открой немедленно, что происходит? Почему тишина в прямом эфире, что у вас тут творится?

— Открою, когда сочту нужным.

— Что это значит? Я не понял. О какой тишине он говорит? — спросил Костя.

— Это значит, что эфира не было, Костя.

— Как это?

— Я выключила эфирную кнопку, — просто сказала Ксюха.

— И… с какого момента? С какого момента ты выключила эфир? — спросил потрясённый Костя.

Как только ты произнёс свою фамилию, — призналась Ксюха.

— Но почему ты выключила эфир?

— Потому что после такого эфира тебя, Костя, точно посадят. И ты даже не успеешь поговорить с Катей. И лично попросить у неё прощения. Лично, Костя, лично, а не из аппаратной радиостанции! Вот ты знаешь, что с ней происходило в последние дни? Знаешь ли ты о том, что Катя твоя лежала в больнице?

— Как в больнице? — побледнел Костя. — А почему ты мне ничего не сказала?

— А когда бы я успела сказать? — возмутилась Ксюха. — Ты ворвался за пять минут до эфира и ничего не хотел слушать…

— Так что мне делать?

— Иди лучше к Кате, раз ты такой смелый. Иди и всё ей расскажи! А тут — нечего геройствовать на публику! И вообще, не позорь девушку, которой противопоказаны волнения!

— Да, да, конечно… А сейчас, где Катя? В больнице? Я немедленно иду! — Костя двинулся к двери.

— Нет, она, скорее всего, уже у себя дома. Но я должна тебя ещё кое о чём предупредить.

— Говори, — замер Костя.

— Ради ребёнка, и, насколько я знаю, фиктивно, она вышла замуж за другого.

— Как? За кого?

— За твоего брата.

Костя подумал и сказал:

— А может быть, я и не пойду к ней теперь. Зачем замужнюю женщину беспокоить…

В этот момент разъярённый звукорежиссёр сломал-таки замок и ворвался в аппаратную. Ксюха приготовилась к нагоняю.

Катя была безумно рада быть дома, а не в ненавистной больнице. Она просидела всё утро одна и, когда пришла Таисия, бросилась к ней так, будто долго её не видела.

— Мамочка! Как я рада тебя видеть!

— Я тоже рада. Но почему ты кидаешься на меня так, словно мы сто лет не виделись? Вы что, поссорились с Лёшей?

— Нет, у нас всё нормально. Но я по тебе скучала. Может, тебе чайку налить?

— Спасибо, не хочу. Лучше расскажи, как себя чувствуешь. У тебя ничего не болело?

— Нет. Мне кажется, я совсем поправилась.

Таисия присела на диван и заметила стоящий рядом с ним чемодан и стопку сложенного постельного белья.

— Это что, Лёшины вещи? Почему они стоят здесь? — спросила Таисия.

— Просто вчера мы не успели их разложить. Надо будет выделить ему какой-нибудь шкафчик в гостиной.

— А почему не в твоей комнате? — насторожилась Таисия.

— Ну, сегодня он спал на диване, — доложила дочь. — Так что будет лучше, если его вещи будут храниться в этой же комнате.

— Но он, же не вечно будет ночевать в гостиной. Я понимаю, что он стесняется. Но тебе нужно как-то подвести его к тому, что он должен спать в твоей комнате.

— Я не настаивала, потому что тоже думаю, что ему лучше спать отдельно. И я была рада, что по этому вопросу у нас нет разногласий, — призналась Катя.

— Но вам нужно привыкать друг к другу. Если вы будете спать в разных постелях, то никогда не станете настоящей семьёй.

— А мы к этому и не стремимся. Мы поженились только ради ребёнка.

— Вот ради детей родители и должны стремиться к тому, чтобы их семья была крепкой!

— Мама, ты же знаешь, что Алёша любит Машу. А я не могу забыть Костю. — Катя загрустила.

— Зато он забыл о тебе очень быстро, — напомнила мама.

— Наверное, у него есть для этого основания. Я же его обманывала. Сначала надеялась, что он ни о чём не догадается. Потом верила, что простит. А он… — Голос у Кати сорвался.

— Не надо доченька, не рассказывай. Побереги себя, не волнуйся, — остановила её Таисия.

— Нет, я договорю. Мне станет легче. Когда Костя узнал, что я беременна не от него, случилось то, чего я боялась — он пришёл в бешенство. И я поняла, что он никогда меня не простит.

Катя задумчиво смотрела перед собой. В этот момент звучала какая-то весёлая музыка.