Новые крылья

С Анной и Демиановым ходили в гости к Жанне. Застали там Жиля и Дага. Смешно. Особенно смешно после нашего вчерашнего приключения и еще от того, что все они вместе, включая Дага, живо обсуждают предстоящую свадьбу Жанны и Жильбера. По дороге домой заходили в магазины, я вспомнил, что на свое рожденье Демианов остался без подарка, накупили ему галстуков и запонки с фальшивыми камнями, но необыкновенной красоты и формы. По дороге домой в закрытом экипаже Анна хулигански притянула нас обоих за шеи с двух сторон к своему лицу. Поцелуи, смех, а со стороны Анны даже повизгивание.

После ужина по привычке карты у нас в спальне, только теперь не столько в карты играли, сколько упражнялись в тройных поцелуях. Спать Демианов пошел к себе. И мы легли, Анна — тихонечко как мышка, не шепталась даже. Я поворочался немного и задремал. Не знаю, сколько проспал, час или два, как будто что-то толкнуло меня изнутри. Сел на кровати, огляделся — Анны нет. Не сразу, но понял, что за звуки слышу и откуда — хихиканье и возня в соседней спальне. Перешел через ванную и попал прямо в объятья своей жены и М.А. Я только диву давался, сколько в Анне ненасытного желания, сколько в Мише такта и нежной заботы о ней и ребенке, и сколько во мне самом страсти к ним двоим.

5 ноября 1910 года (четверг)

Под утро я перебрался в свою кровать, а Анна у Миши заснула. Разбужен был поздно поцелуями и ласками их обоих. Ходили на вокзал покупать билеты. Возвращаемся в Сорренто. Во-первых, там гораздо теплее, во-вторых, нужно все-таки проведать, как поладили наши матери. Демианов, разумеется, тоже едет. Меж нами троими все так весело нежно и гармонично. Миша ведет себя с Анной как примерный заботливый супруг, чуть ли не как отец. До чего быстро и легко он взял себе эту роль! И как он в ней натурален, никогда бы не подумал! И со мной он ласков и терпелив. Я испытываю покойное счастье, но вместе с тем где-то в глубине души боюсь поверить в него.

Вечером были в опере. Давали Травиату. Миша и Анна растрогались до слез.

По возвращении были нежность и ласки. И так, словно мы давно уж втроем, как-то все откровенно, без ханжества, без стеснений, совсем как родные или как дети.

Не говорите, что порочен
Наш странный тройственный союз.
Для нас он светел, свят и прочен,
И я насмешек не боюсь.
Да. Не всегда я понимаю,
Какое тело тут мое,
Кого сейчас я обнимаю,
Чей это рот его? ее?
Кто первый, кто второй, кто третий,
Кому стать лишним суждено?
О! Нам смешны вопросы эти —
Мы все втроем теперь одно.
Мы так сливаемся друг с другом
И так взаимно проникаем,
Что тут же делается кругом
Наш треугольник уникальный.

6 ноября 1910 года (пятница)

С утра суета и беготня со сборами. Выехали после обеда. Провожали нас шумною толпою. Перед самым отъездом я попросил Вольтера списаться с Ольгой и разузнать все, что можно о Тане. Мне стало стыдно, что раньше не догадался попросить. Целовались все со всеми. Мы звали Жанну приехать к нам погостить, разумеется, в сопровождении жениха и доктора. Вольтер звал Мишу скорее назад. Когда прозвенел звонок, Анна схватила нас с Дагом за затылки, притянула к себе, и мы трое быстро чмокнулись в губы. Так она ему нашу причастность выразила. Только бы и он был счастлив, как мы!

В вагоне М. сразу взялся за работу, т. к. его мучила совесть, что в последние дни подзапустил. Исписал столько бумаги, что на станции пришлось бежать купить ему новую тетрадь. Так он был увлечен, что не видел ничего вокруг и не слышал. Анне чуть не насильно приходилось кормить его и поить чаем.

7 ноября 1910 года (суббота)