Новые куклы Карабаса-Барабаса (СИ)

Искра закрыла лицо обоими руками и громко зарыдала. Но куклам было уже не до неё, они пришли в смятение от угроз Карабаса-Барабаса. Они начали разом громко и возбуждённо переговариваться между собой, недоумевая, как же им выполнить то, чего хотел от них их мучитель. И только Принц и Роза стояли в стороне и довольно улыбались: общая беда их не касалась, им-то не надо было обновлять репертуар, ведь они просто украшали собой сцену, а значит, им можно было не беспокоиться. Одна кукла – куклёнок-барабанщик Бум отделился от их толпы и приблизился к Искре, указывая на неё пальцем: – А это ты, Искра, виновата, что синьор Карабаса требует от нас, чтобы мы обновили репертуар! Это ты доказала ему, что куклы способны на что-то кроме того, чему их кто-то обучит, вот он теперь требует того же от нас! Видишь, Искра, как ты всех подвела! Искра оторвала ладони от заплаканного лица. – Но я же не хотела, – тихо пробормотала она, – я не хотела никого подводить! Я только пыталась добиться права выступать на сцене, как все... – Вот и добилась! – зло бросил Бум. – Как теперь нам выпутаться из этой истории? – Неужели синьор Карабас начнёт бить семихвостой плёткой меня? – в ужасе произнесла Канарина. – О, я не могу себе этого представить! Ведь меня за всю жизнь никто не ударил! И как я это переживу? Уверена, у меня от переживаний пропадёт голос! – И у меня, и у меня! – добавил Кантато. – Это просто ужасно, что над нами нависла эта угроза! Нет, определённо мы потеряем голос и не сможем больше петь! Искра поднялась с колен. Её терзало чувство вины по отношению к другим куклам. В самом деле, получалось, что она сильно подвела всех, сама того не желая. Неужели из-за неё они все будут наказаны? Особенно было жалко Канарину – нежную, утончённую, хрупкую, с таким прекрасным голосом... В самом деле, как можно было бы её ударить той страшной семихвостой плёткой?! – Не огорчайся, Канарина, – произнесла она. – Бери тогда мою песню, которую я не успела спеть на сцене. Ведь зрители её не слышали. Вот и будет твой репертуар обновлён. Вы можете даже спеть её дуэтом с Кантато. – А что, это выход! – обрадовался Кантато. – Если Искра в самом деле отдаёт нам свою песню, то наша проблема уже решена! – А как же ты, Искорка? – участливо спросила Канарина. – Ты останешься без песни? Та грустно улыбнулась: – Ну, ты же слышала, как сказал Карабас, что я могу выходить на сцену просто так, без лютни, без песен. Я буду стоять там, как истукан, чтобы надо мной смеялись – этого достаточно. А вам песня нужнее. Кроме того, я могу ещё сочинить песни потом. Канарина и Кантато принялись наперебой благодарить Искру, они ожили, повеселели – с них свалился тяжёлый груз. – А мы? А как же мы? А как быть нам? – наперебой заголосили другие куклы. – Что с нами будет? Карабас не простит! Мы пропали, мы пропали, мы пропали! Искра подняла вверх ладони, как бы давая понять этим жестом, что она просит тишины и хочет что-то сказать. Куклы пошумели ещё немного и постепенно притихли, решив, что если сами они ничего поделать не могут, то надо послушать хоть кого-нибудь. – А почему вы решили, что вы не сможете обновить репертуар? – произнесла Искра и в глазах её начало разгораться пламя. Она ощущала в себе потребность любой ценой решить общую проблему, чтобы хоть не надолго забыть о своей – кажется, неразрешимой. – Кто сказал, что вы не сможете? – проникновенно произнесла она. – Но мы умеем только то, чему нас научили! – послышался чей-то унылый голос из толпы. – Мы никогда ничего не придумывали сами! – Но ведь вы и не пробовали! – Искра улыбнулась. – А почему бы и не попробовать? Посмотрите на меня: я ни на что не годилась, кроме как заниматься грязными работами, я была самой последней и самой негодной куклой, а ведь смогла же! Так почему вы, такие талантливые, красивые, одарённые – и не сможете? – она засмеялась. – Главное, не нужно думать, что вы делаете это для Карабаса-Барабаса. Подумайте о том, что вы просто стремитесь открыть в себе новые стороны, новые возможности, узнать себя, чтобы ещё больше себя уважать, ощутить себя сильнее и достойнее. Преодолеть в себе страх, слабость, инертность. В самом деле, разве вам сами не проелся старый репертуар? Выходить на сцену и каждый раз петь одну и ту же песню, делать одни и те же танцевальные движения, показывать те же фокусы, что были всегда? Признайтесь себе, вы бы хотели чего-то нового, но не поднесённого вам на блюдечке учителем, а того, что создали бы вы сами? Куклы вновь начали оживлённо переговариваться, но на этот раз голоса их звучали уже более весело и оптимистично. – А почему бы на самом деле нам, музыкантам, не придумать новые мелодии? – мечтательно произнёс Винченцио. – Я и раньше об этом думал. Просто попробовать играть по-другому на гитаре, на флейте, на барабане, на трубе! Ведь это на самом деле заманчиво! Ну, конечно, если не думать о том, что мы стараемся для Карабаса-Барабаса... – А мы можем по-другому танцевать! – обрадованно заголосили танцоры и танцовщицы. – Завтра же попробуем делать другие повороты и движения! Может, получится лучше прежнего! – А я придумаю новые фокусы! А мы придумаем новые трюки! – наперебой закричали фокусник, гимнасты и жонглёры. Настроение у кукол явно поднялось, все начали бурно обсуждать, как можно выступать по-новому и никому не хотелось спать, они подняли шум и не стихали до тех пор, пока в комнату для кукол не просунулась косматая голова Карабаса-Барабаса и не отдала громовержущую команду немедленно ложиться спать.