Новые куклы Карабаса-Барабаса (СИ)

Куклы вновь окружили её. – Искорка, не ходи! – взмолилась Канарина, которая стала ей подругой, после того, как Искра выручила её, отдав ей свою песню. – Неужели ты так уверена, что куклоеды на самом деле не существуют? А если они есть, они же съедят тебя! – Никуда я тебя не пущу! – выступила вперёд Квадратная Донна. – Ты – моя лучшая подруга, я не хочу, чтобы ты погибла! Искра с нежностью посмотрела в лица своих подруг и улыбнулась. – Не надо за меня бояться! – ласково произнесла она. – Поймите, так жить, как мы жили до сих пор, больше невозможно. Мы не знаем свободы, потому что боимся призраков. Это надо разрушить любой ценой! Из дома Карабаса-Барабаса не так просто было выйти: тяжёлая дубовая дверь была закрыта на ключ, который хранился только у хозяина, на окна были поставлены решётки. Но Искра знала, что в погребе находилась приличная отдушина, ведущая наружу. Кукла вполне могла выбраться из дома через эту амбразуру. По-видимому, об этой лазейке не знал никто, даже сам Карабас. Кукла вскарабкались на подоконники, а Искра сошла в погреб, не выпуская из рук фонарь, и за несколько минут выползла через отдушину наружу. У неё абсолютно не было страха, этому способствовала не только уверенность, что никаких куклоедов на самом деле не существовало, но и вино, которое она выпила в компании с Шушарой. Она была бодра и даже весела, ощущая внутренний кураж. Подняв над головой фонарь, чтобы он освещал её щуплую фигурку, она принялась обходить дом. Заметив кукол, припавших к стёклам окон, она улыбнулась и помахала им рукой. Они смотрели на неё с каким-то ужасом, о чём-то переговариваясь между собой. Вероятно, они готовились узреть что-то очень страшное. Искра прошла сквозь кусты, где, по словам лисы Алисы и кота Базилио, сидели в засаде куклоеды. И благополучно шагнула из них наружу и побрела дальше. И снова кусты – и снова движение. И так, обогнув весь дом, она нырнула обратно в отдушину и оказалась в погребе. А затем поднялась наверх по деревянной скрипучей лестнице и направилась в комнату к куклам. Там царило оживление. – Так куклоедов на самом деле нет? – удивлённо переговаривались между собой куклы. – Так кот и лиса нас обманывали? – Вот именно! – весело подтвердила Искра. – Но теперь-то вы понимаете, что мы можем спокойно выбраться наружу? – Да, да, мы можем выбраться! – заволновались куклы. – И нас никто не тронет, как не тронули Искру! Нас никто-никто не тронет! Никто! – Так что же нам мешает уйти отсюда прямо сейчас? – продолжала Искра. – Мы можем собрать свои пожитки и убраться. Мы будем идти всю ночь по ночным улицам, а днём куда-нибудь спрячемся. А потом переберёмся в другой город! Мы сможем работать сами на себя. Сами выступать. Сначала на улицах, а когда накопим достаточно денег, то откроем собственный театр. И никакого Карабаса над нами не будет! Мы будем сами всё решать за себя и никто не будет нами управлять! – Сами?.. Сами?.. – куклы были в явной растерянности. – Вот так бежать?.. В ночь?.. – Днём будет бежать невозможно. Мы можем сделать это только сейчас, пока крыса спит. – Но ведь нам придётся принимать очень серьёзные решения, если над нами не будет хозяина! – робко поёжился Бамбарино. – А если они будут неправильны и станет только хуже?.. – Тогда мы сами исправим свои ошибки! – А если не исправим? Ведь нам есть, что терять! – голос фокусника начал дрожать от волнения. – Разве ты не слышала, что синьор Карабас относится к нам гораздо милостивее, чем к тем, первым куклам? Ведь это не спроста, значит, он ценит нас! У нас есть кровати, одеяла, подушки, похлёбка три раза в день и нас не бьют семихвостой плетью! – Но ведь он грозил вам ею, если вы не обновите репертуар! – Так надо просто стараться делать так, как велит синьор Карабас и никого плеть не коснётся! Я вот, например, уже придумал новые фокусы для сцены, синьор Карабас будет мной доволен. И все постараются – и избегут плети. – Так значит, никто не хочет бежать? – Искра исподлобья посмотрела на кукол. – Квадратная Донна? – взгляд её упал на лучшую подругу. – Аааа... Ммм... – замялась та. – Ну, видишь ли... Та отдушина в погребе слишком узка для меня, я, пожалуй, в неё не пролезу... – Там отсыревшая мягкая земля. Если немножко порыть, то можно отдушину расширить. Но Квадратная Донна ничего не ответила, отводя глаза в сторону. – Канарина? – Искра с надеждой взглянула на другую подругу. Та и вовсе испуганно захлопала ресничками и также отвела глаза. ” – Бежать одной? – подумала Искра. – Но как же я тогда проучу Карабаса-Барабаса за то, как он поступил со мной? Как же можно допустить, чтобы это мерзкое чудовище и дальше так сладко жило за счёт тех, кто гораздо лучше его? И неужели бегство в таком случае – это выход, спасение? Нет, я должна добиться, чтобы все куклы оставили его. Только тогда это будет победа, а не унизительный побег!” Куклы, повесив головы, разбредались по своим кроватям. Было очевидно, что ни в ком из них не разгорелось желание поменять иллюзию благополучия на настоящую свободу. Искре поневоле пришла в голову метафора: если огненная искра падает не на сухую солому, а на отсыревшую, то огонь не разгорится. Души кукол были подобны этой сырой соломе, они не созрели, не были готовы к пожару, который бы взвился бурным пламенем и подвигал на борьбу за освобождение. Она выбралась в большую комнату и села на край очага, на большой булыжник. Свет догорающего огонька в фонарике, который поставила у своих ног Искра, бросал слабый отсвет на лицо печальной куклы: брови домиком, меланхолично приподнятые над переносицей, большие грустные глаза, длинные ресницы, опущенные вниз, носик-вишню, чуть посапывающий и подрагивающий.