Новые мелодии печальных оркестров

— Пять дней туда и пять дней обратно. Два дня осталось на Лондон, и еще я слетал на аэроплане в Париж, с ночевкой. Видел Вестминстерское аббатство, лондонский Тауэр, Лувр, провел вечер в Версале. На корабле я поддерживал свою физическую форму — плавал, играл в палубный теннис, каждый день проходил пять миль, познакомился с интересными людьми, выкраивал время, чтобы читать. Это были лучшие две недели в моей жизни, а по возвращении я чувствую себя прекрасно. Кроме того, я лучше узнал свою страну, потому что теперь у меня есть с чем ее сравнивать. Вот так, сэр, я провел свободное время, и тем же самым я намерен заниматься, когда уйду на покой.

Джирард задумчиво откинулся на спинку кресла.

— Что ж, Пэрриш, неплохо. Не знаю, но идея мне понравилась: отправиться в морской вояж, взглянуть на лондонскую фондо… то есть на лондонский Тауэр. Да, сэр, вы подали мне мысль. — Он обернулся к другому молодому человеку, который, слушая Пэрриша, беспокойно ерзал на стуле. — Ну, Ван Бюрен, теперь ваша очередь.

— Я обдумывал идею путешествия, — с лихорадочной быстротой начал Ван Бюрен, — но решил иначе. Когда человеку шесть десятков, он не захочет сновать туда-сюда между европейскими столицами. Это заняло бы его на год, но не больше. Нет, сэр, главное — это иметь какое-нибудь страстное увлечение, особенно направленное на общественное благо, потому что на склоне лет человек стремится оставить этот мир лучшим, чем застал вначале. И вот я выработал план — учредить центр поддержки истории и археологии, который полностью преобразит систему государственного образования. В этом начинании захочет участвовать каждый — и трудом, и деньгами. Все мои две недели ушли на детальную разработку плана, и, замечу с вашего позволения, занятие это оказалось по-настоящему легким и увлекательным — самое то, что требуется на склоне лет деятельному человеку. Оно захватило меня целиком, мистер Джирард. За эти две недели я узнал больше, чем за всю предшествующую жизнь, — и счастлив был так, как никогда прежде.

Когда он замолк, Сайрус Джирард ответил многократными одобрительными кивками. В то же время вид у него был несколько неудовлетворенный.

— Основать общество? — пробормотал он. — Что ж, мне часто приходила такая мысль — но чтобы самому им руководить? Мои способности несколько иного рода. И все же идея стоит того, чтобы над ней поразмыслить.

Нетерпеливо встав, он принялся мерить шагами ковер.

На лице Джирарда выражалось растущее разочарование. Несколько раз он вынимал часы и смотрел на циферблат, словно надеясь, что Джонс все же не уехал в Чикаго, а с минуты на минуту появится и предложит более близкий его вкусам план.

— Что со мной такое? — невесело спрашивал он себя. — Когда я что-то затеваю, то обычно довожу это до конца. Видно, старость пришла.

Но как ни старался, он не мог прийти к решению. Несколько раз он замирал и останавливал взгляд сначала на одном, потом на другом молодом человеке, отыскивая какую-нибудь притягательную черту, на основании которой можно будет сделать выбор. Но после нескольких таких попыток их лица слились в единую маску и сделались неразличимы. Это были близнецы, которые рассказали ему одну и ту же историю про то, как перевезти фондовую биржу на аэроплане в Лондон и сделать из нее кинофильм.

— Простите, мальчики, — произнес он с запинкой. — Я обещал принять решение сегодня утром, и я приму, но для меня оно очень важно, и вы должны немного потерпеть.

Оба кивнули и уставились на ковер, чтобы не видеть блуждающих глаз Джирарда.

Внезапно тот шагнул к столу, взял телефонную трубку и вызвал офис главного управляющего.

— Слушайте, Голт, — прокричал он, — вы уверены, что послали Джонса в Чикаго?

— Совершенно уверен, — отозвался голос на том конце провода. — Он зашел ко мне дня два назад и сказал, что если не будет работать, то сойдет с ума. Я ответил, что это нарушение инструкций, но он сказал, что, так или иначе, больше не участвует в соревновании, а нам как раз нужен был кто-то разбирающийся в торговле серебром. И я…

— Да, но какое вы имели право? Я хотел с ним поговорить, а вы его услали.

Бац! Джирард повесил трубку и продолжил бесконечное хождение по комнате. Чертов Джонс, думал он. Такая неблагодарность после всего, что я сделал для его отца. Просто скандал! Мысль перескочила по касательной на вопрос, сумеет ли Джонс уладить дела в Чикаго. Ситуация сложная, но ведь Джонс — парень надежный. Все они надежные парни. В том-то и загвоздка.

Джирард снова взялся за телефон. Он хотел позвонить Лоле, так как подозревал, что она, если пожелает, сможет ему помочь. Ему не давалась личная оценка, и тут мнение Лолы представляло большую важность, чем его собственное.

— Мне придется перед вами извиниться, мальчики, — огорченно проговорил он, — я не хотел этого беспокойства и задержки. Но у меня разрывается сердце при мысли, что я должен буду это предприятие кому-то передать, и, когда я думаю кому, у меня в голове все путается. — Он помедлил. — Кто-нибудь из вас делал предложение моей дочери?

— Я делал, — сказал Пэрриш, — три недели назад.