Новые мелодии печальных оркестров (сборник)

– Я не о кафе, а о принципе, которым стараюсь руководствоваться. Не уверен, что вашему отцу понравилось бы…

Щеки Хэлли вспыхнули от злости.

– Отчего бы вам хоть немного не побыть человеком? Когда отец сказал, что вы родились в «Рице», я подумала, вы знаете толк в развлечениях.

У него не нашлось заготовленного ответа. В конце концов, разве не имеет девушка столь яркой внешности право на нечто большее, чем танцы в пустом зале отеля и автобусные экскурсии под дождем?

– Неужели в этом состоит ваше представление о бунтарстве? – продолжала она. – Случалось ли вам задумываться о чем-нибудь помимо истории и памятников? Да вы веселиться-то умеете?

– Раньше умел – и даже очень.

– Что?

– Честно говоря… раньше я был мастером тратить деньги.

– Тратить деньги? – фыркнула Хэлли. – На это?

Она отколола от лифа букетик и кинула на стол.

– Будьте любезны, заплатите по чеку. Пойду наверх спать.

– Ладно, – внезапно сдался Коркоран. – Я решил устроить вам развлечение.

– Какое? – с ледяной усмешкой спросила Хэлли. – Поведете меня в кино?

– Мисс Бушмилл, – решительно начал Коркоран, – в свое время я затевал такие развлечения, какие вам, при всех усилиях вашей убогой провинциальной фантазии, никогда не придут в голову. От Нью-Йорка до Константинополя – где только я не устраивал приемы; индийские раджи плакали от зависти, наблюдая мои затеи. Оперные примадонны разрывали десятитысячные контракты, чтобы выступить на самых скромных из моих обедов. Когда вы еще пешком ходили под стол у себя в Огайо, я организовал для гостей морское путешествие, и они так увлеклись, что катались бы до сих пор, если бы я не потопил яхту.

– Я… нет, я не верю, – выдохнула Хэлли.

– Вы заскучали, – прервал ее Коркоран. – Ладно. Я сделаю то, на что способен. В чем поднаторел. С завтрашнего дня и до прибытия в Амстердам вы переживете незабываемое время.

III

Коркоран действовал стремительно. В тот же вечер, отведя Хэлли в номер, он побывал в нескольких местах – собственно, хлопоты его не прекращались до одиннадцати утра. В одиннадцать он стукнул несколько раз в дверь миссис и мисс Бушмилл.

– У вас назначен ланч в Брюссельском загородном клубе, – обратился он непосредственно к Хэлли, – с князем Абризини, графиней Перимон и британским атташе – майором сэром Рейнолдсом Фицхью. Через полчаса к дверям отеля прибудет ландо «боллс-феррари».

– Но я думала, мы пойдем на выставку кулинарии, – растерялась миссис Бушмилл. – Мы планировали…

– Туда пойдете вы, – любезно поправил Коркоран, – с двумя милыми дамами из Висконсина. Потом у вас запланирована американская чайная и американский ланч с американской едой. В двенадцать вас будет ждать у дверей темный, неяркого цвета таун-кар.

Он обернулся к Хэлли:

– Прямо сейчас прибудет ваша новая горничная и поможет вам одеться. Она же присмотрит в ваше отсутствие за переноской вещей, чтобы все было разложено по местам. Вечером у вас к чаю будут гости.

– Как, какие гости? Я никого здесь не знаю…

– Приглашения уже разосланы.

Не дожидаясь новых протестов, он с полупоклоном вышел.

Ближайшие три часа промелькнули, как в калейдоскопе. Было роскошное ландо, где рядом с шофером сидел фиолетовый лакей в цилиндре и атласных штанах, были заросли орхидей в миниатюрных вазочках, натыканных там и сям по всем салону. В клубе, сидя за усыпанным розами столиком, Хэлли поражалась впечатляющим титулам, которые упоминались в разговорах; кроме того, во время ланча один за другим возникали из ниоткуда незнакомые мужчины, в количестве не менее дюжины, и замедляли шаг, чтобы быть ей представленными. За все два года, что она пробыла первой красавицей заштатного городка в Огайо, ей не доводилось принимать столько знаков внимания, выслушивать столько комплиментов; от удовольствия ее щеки, нос, губы весело пританцовывали. Вернувшись в отель, Хэлли обнаружила, что ее с матерью успели переселить в королевский номер: обширную, с высоким потолком гостиную и две солнечные спальни с окнами в сад. К ней была приставлена горничная в чепце (в точности такую французскую горничную Хэлли как-то играла в пьесе), и все слуги в отеле стали проявлять особую почтительность. Ее с поклонами препроводили вверх по лестнице (других гостей оттирали в стороны), впустили в лифт, с клацаньем захлопнули дверцы перед носом двух взбешенных англичанок и в мгновение ока вознесли на нужный этаж.