Новые миры взамен старых

Тут, в центре храма, должно быть, стоял её гроб, и в мерцающем свете свечей её миниатюрное белое лицо с классическими чертами, бесспорно, больше, чем когда-либо, походило на мраморную скульптуру спящей Венеры, поскольку именно Венерой её часто называли при жизни. Уложили ли перед этим её мягкие волосы так, как ей больше всего нравилось? Она же всегда старалась выглядеть "милой и опрятной", даже когда была тяжело больна. Но я больше не могла вынести этих мыслей. Мне нужно было немедленно что-то предпринять. Я решила сама поискать могилу. Поэтому вместе с Виком, который курил, ожидая меня, на улице, я к этому и приступила.

Я надеялась, что вспомню то место, но никак не могла его найти. Я металась туда-сюда, вверх-вниз по узким проходам с надгробиями по обе стороны. Я знала, что оно где-то на этом склоне холма, но где, где? Наконец мне показалось, что я нашла нужный участок, однако могила была в ужасном состоянии. Неужели это она? На земле лежал выцветший деревянный крест, холмик зарос высокими сорняками, а вокруг него валялись осколки битого стекла. Это не могло быть её могилой … И всё же, почему бы и нет? Я ведь не появлялась здесь двенадцать лет, и за такое долгое время всё могло развалиться на куски.

Трясущимися пальцами я стала собирать стекло и выдёргивать сорняки. После этого мы попытались поднять крест и поставить его на место.

"Послушай, дорогая, – сказал Вик, – ты же не знаешь, действительно ли это могила твоей матери. Не расстраивайся так, пока мы её не отыщем. Если это и правда она, то мы, пока находимся здесь, сразу приведём всё в порядок. Мы останемся ещё на день или на два, можно и дольше – сколько потребуется, пока всё не будет доделано. Я обещаю тебе это. Но сначала давай вернёмся в церковь и спросим".

В конце концов бесконечная служба закончилась, и я смогла поговорить с псалмопевцем. О да, он прекрасно помнил захоронение, более того, он сразу же был готов меня к нему провести. Хотела бы я, чтобы там были произнесены особые молитвы? Хотела бы? Тогда ладно, он позвонит священнику.

Через пять минут прибыл старый отец Иоанн, и мы двинулись по кладбищу – маленькая скорбная процессия под только что начавшимся моросящим дождём: впереди псаломщик, за ним батюшка, всё ещё одетый в фиолетовую рясу, затем мы с Виком. Вскоре псаломщик привёл нас на нужное место. К моему облегчению, это была не та разрушенная могила, а другая, находившаяся неподалёку на том же склоне холма, как я и запомнила, и обнесённая железной оградкой. Простой чёрный железный крест стоял прямо и прочно на своём цементном основании, и на нём ясно читалось:

МАРИЯ МИХАЙЛОВНА СКАРЯТИНА

Урождённая княжна Лобанова-Ростовская

Родилась в 1851 Умерла в 1921

"Я есмь путь, и истина, и жизнь"

Иоанн 14:6

Сам холмик был также залит цементом, а на его вершине оставили открытое пространство, предназначенное для цветов. Однако цветов там не было. Лишь в изобилии росли сорняки.

Священник начал читать заупокойную молитву, и мы с Виком опустились на колени в высокой мокрой траве. И пока батюшка и псаломщик исполняли заупокойные песнопения, яркие видения моей матери и меня самой в детстве быстро проносились в моём сознании, стирая настоящее и заставляя вновь переживать прошлое.

Как когда-то, давным-давно, я вижу себя стоящей рядом с ней на панихиде по её отцу … И, к своему удивлению, замечаю, что она в это время плачет. Её голубые глаза широко раскрыты, и слёзы медленно катятся по щекам на чёрную креповую отделку платья, где в течение нескольких секунд сверкают, как бриллианты в её броши. Её пальцы крепко сжимают спинку стоящего перед ней стула, их костяшки побелели и напряжены.

Я с недоумением смотрю на неё. Почему она плачет сейчас, когда дедушка Лобанов так давно умер? Позже я задаю ей этот вопрос, и она, в изумлении глядя на меня, отвечает дрожащим голосом: "Однажды, Вишенка, ты поймёшь. Есть некоторые вещи, некоторые чувства, которые даже время не в силах изменить".

Конечно же, тогда я её не поняла, на это потребовались годы.

Затем я снова вижу нас обеих вместе, только на этот раз в семейном склепе Скарятиных. Мы опять стоим бок о бок на очередной поминальной службе, и наш собственный церковный хор прекрасно, с хорошо натренированными профессиональными эмоциями, исполняет те же самые заупокойные песнопения. Теперь она не плачет и, повернувшись в какой-то момент ко мне, с глубоким вздохом шепчет: "Я так устала, Малышка; эти долгие службы по родственникам, коих я вообще не знала, действительно утомляют. И здесь так холодно. Бр-р-р, как же мне ненавистна мысль о том, что я когда-нибудь буду лежать вон там". И она указывает на два пустых места в углу склепа, которые предназначаются ей и моему отцу после смерти. "Как бы я желала, чтобы этого можно было избежать", – дрожа, добавляет она.

И её желание исполнилось. Она лежит не в той сырой мрачной крипте, а под открытым небом, на зелёном склоне холма у моря.