Новые Мученики Российские

("Вот как оценивал участие тех, кто называл себя христианами, в кишиневском погроме 1903 года выдающийся пастырь митрополит Антоний (Храповицкий): "Страшись же, христианин, обижать священное, хотя и отвергнутое племя. Страшная казнь Божия постигнет тех злодеев, которые проливают кровь, родственную Богочеловеку, Его Пречистой Матери, апостолам и пророкам. Не говори, что эта кровь священна только в прошедшем... Верующие в Бога и во Христа Его, бойтесь мести Господней за народ Свой. Страшитесь обижать наследников обетования, хотя и отвергнутых. За неверие их будет судить Господь, а не мы..."

Впрочем, чтобы устрашиться или хотя бы задуматься над этими словами, надо веровать во Христа. Оказывается, для русских националистов (а точнее, нацистов, дабы не путать с многими замечательными русскими мыслителями, стоящими на национальных позициях, начиная со славянофилов и заканчивая А.Солженицыным) это необязательно.

... фашизм, русский в частности, есть по сути своей явление языческое. Он только демагогически пользуется противостоянием между христианством и иудаизмом..." из - "Грех антисемитизма" Свящ. Вячеслав Перевезенцев; ldn-knigi)

Надо полагать, что представляет интерес и описания его личности, характера и взглядов одного его соузника по Соловкам. (Михаил священник. Положение Церкви в Советской России 1931 и ненапечатанные воспоминания).

Архиепископ Иларион - человек молодой, жизнерадостный, всесторонне образованный, прекрасный церковный проповедник-оратор и певец, блестящий полемист с безбожниками, всегда естественный, искренний, открытый; везде, где он ни появлялся, всех привлекал к себе и пользовался всеобщей любовью. Большой рост, широкая грудь, пышные русые волосы, ясное, светлое лицо. Он остается в памяти у всех, кто {128} встречался с ним. За годы совместного заключения являемся свидетелями его полного монашеского нестяжания, глубокой простоты, подлинного смирения, датской кротости.

Он просто отдавал все, что имел, что у него просили. Своими вещами он не интересовался. Поэтому кто-то из милосердия должен был все-таки следить за его чемоданом. И такой послушник находился у него и в Соловках. Этот чарующий дух нестяжания и был подлинно от Митрополита Антония, школой которого многие хвалятся. Этого человека можно оскорбить, но он на это никогда не ответит и даже может быть и не заметит сделанной попытки. Он всегда весел и если даже озабочен и обеспокоен, то быстро попытается прикрыть это все той же веселостью. Он на все смотрит духовными очами и все служить ему на пользу духа.

На Филимоновой рыболовной тоне, в семи верстах от Соловецкого кремля и главного лагеря, на берегу заливчика Белого моря, мы с Архиепископом Иларионом, еще двумя епископами и несколькими священниками, все заключенными, были сетевязальщиками и рыбаками. Об этой нашей работ apxиeп. Иларион любил говорить переложением слов стихиры на Троицын день:

"Вся подает Дух Святый: прежде рыбари богословцы показа, а теперь наоборот - богословцы рыбари показа". Так смирялся его дух с новым положением.

Благодушие его простиралось на самую советскую власть и на нее он мог смотреть незлобивыми очами. Всех нас, церковников, советская власть наделила равными сроками заключения. Apxиeпископу Илариону, потрудившемуся около Патриарха в Москве и наносившему тяжелые удары безбожию и обновленческому расколу, безусловно ставшему величиною в общероссийском масштабе, и, почти, юноше, маленькому иеромонаху из Казани, у которого все преступление состояло в том, что он с диакона, обновленца, снял орарь и не позволил ему с собою служить,

было дано три года.

- "Любочестив бо сый владыка, - говорил по этому поводу арх. Иларион пасхальными словами Иоанна Златоуста, - приемлет последнего якоже и первого; упокоевает в единонадесятый час пришедшего, якоже делавшего от первого часа. И дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает, и предложение хвалит". Слова эти звучали иронически, но давали чувство мира и заставляли принимать испытание как от руки Божией.

Но это благодушие вовсе не было потерей мужества пред богоборной властью. Еще в Кемском лагере, в преддверии Соловков, захватила нас смерть Ленина. Когда в Москве опускали его в могилу мы должны были здесь, в лагере, простоять {129} пять минут в молчании. Владыка Иларион и я лежали рядом на нарах, когда против нас посреди барака стоял строй наших отцов и братий разного ранга в ожидании торжественного момента. "Встаньте, все-таки великий человек, да и влетит вам, если заметят" - убеждали нас. Глядя на Владыку и я не вставал. Хватило сил не склонить голову пред таким зверем. Так благополучно и отлежались. А Владыка говорил: "подумайте, отцы, что ныне делается в аду: сам Ленин туда явился, бесам какое торжество".