Новые мученики российские

Совершенно неожиданно, в неурочное время, лагерь стал обходить для осмотра сам начальник всех лагерей Соловецкого острова некий Эйхманс со своим штабом. Отец Питирим встретил его в складе и надеялся, что он не пойдет в комнату его и его сотрудников, где происходило в это время заседание епископов. Но начальник решительно подошел к дверям и открыл их. Увидев вместе большую группу духовенства, он удивился: «Это что за собрание?..» — «У нас сегодня праздник», — ответил смущенно отец Питирим. Почему этот момент прошел благополучно, трудно сказать. Надо полагать, что начальство вообще было довольно порядком в складе и в то время заключенному духовенству позволялось иногда по праздникам ходить в кладбищенскую церковь преподобного Онуфрия, открытую для остатка монахов, рабочих-специалистов, временно остававшихся еще на пепелище своего монастыря. Потом эта поблажка была уничтожена, все вольнонаемные монахи были удалены из лагеря, и последний их храм закрыт.

«Памятная записка» не была официальным голосом Русской Церкви, но в это время совершенно совпадала с этим голосом (см. «Проект обращения митрополита Сергия к советской власти», вышедший почти в один день с соловецкой «Запиской» (Прот. М. Польский. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и за границей. 1948. Стр. 28, 29.).

Она представляла мнение наиболее многочисленной группы епископата, собранной вместе местом заключения и являвшей собою малый собор многих епархий России, и отражала общие условия жизни Церкви и общий ее исповеднический дух. Дух этого документа преисполнен непоколебимой твердости во всем, что касается собственно церковной жизни, совершенно чужд и малой тени соглашательства, совершенно безбоязнен в свидетельстве правды и свободен в своем мнении среди уз. Документ отвечает высочайшему достоинству Церкви и ее вечному значению, указывая ее истинный путь. Это слава и радость Русской Церкви.

И.В. Попов (см. о нем отдельный очерк дальше), благочестивый старец-аскет, профессор святоотеческой литературы, автор ценнейших печатных трудов, при составлении «Записки» руководствовался указаниями старшего среди архиереев на Соловках архиепископа Евгения. С ним он по преимуществу совещался, но до общего собрания епископов читал «Записку» и небольшой группе епископов и духовенства, подвергая ее многосторонней критике. Во всех этих собраниях живо участвовал и архиепископ Иларион, соработник И.В. Попова в Московской духовной академии.

Архиепископ Евгений (Зернов), правящий Благовещенской епархии, прибыв на Соловки в начале 1924 г., остался старшим среди епископов по их общему согласию и после того, как сюда прибыли и более старшие по рукоположению. Это был выдающийся иерарх Церкви. Многочисленные члены его благовещенской паствы оказались за рубежом, на китайской территории, и, рассыпавшись по всему миру, по сей день хранят о нем самые святые воспоминания.

В час ночи под Успеньев день 1923 г. он был арестован в своем городе, после того как за всенощной в Благовещенском кафедральном соборе пред ним прошли тысячи народа, беря от него последнее благословение. Народ знал о неизбежности ареста этого благочестивого мужа и бесстрашного обличителя революционной и безбожной неправды. Соборная площадь, залитая народом, дала ему узенькую дорожку, чтобы пройти после всенощной к дому. На утро большого праздника, когда за литургией не оказалось любимого архипастыря, многочисленная масса народа собралась около здания ГПУ (Кувшиновское подворье), требуя показать владыку, чтобы увериться в его целости. Выступивший для успокоения народа прокурор советского трибунала едва не был избит и вызвал пожарную команду, которая, обливая толпу водой, кое-как рассеяла ее. Важно отметить, что выручать православного епископа явились и все общины местных молокан, баптистов и других сект, которых в городе почти столько же, сколько и православных. Все они глубоко почитали его за христианское миролюбие и правду. Владыку тотчас тайно от народа вывезли из здания ГПУ в городскую тюрьму, а в городе арестовали 54 человека, преимущественно женщин, обвиняя их в беспорядках, и во главе их некую госпожу Медведеву. Никто из этих арестованных никогда больше не вернулся домой. Вместе с архиепископом Евгением были арестованы пять городских священников, которые были сосланы в Муром на два года (протоиерей Илья Масалов, священники отец Алексий Покровский, отец Василий Кетлевский, отец Василий Осипов и отец Александр Самсель).