Новые невероятные союзники

Опять ноль реакции, но Симонов не отказался от тактики показа, что он здесь авторитет и не боится своих похитителей:

— На кого батон крошите?! А ну фраера, сдали назад, не по масти я вам! — Тут Симонов вспомнил что слово фрайер пришло из немецкого языка, в котором так называли незамужних мужиков и тут же себя поправил: — Фраерши. Жабы! Овцы! Мурловки! Вы ваще знаете кто я такой?!

— Концерт радио-шансон окончен, — с лёгким французским акцентом произнесла одна из похитительниц, после чего достала стоявшую за мачтой освещения бейсбольную биту.

Из-за этой мачты Симонов её не видел, в противном случае он бы прочёл на ней надпись «Зубная фея» и был осторожней в словах. Но к его счастью, несмотря на надпись на бите…

— Ты прости уж старичок, надо вправить мозжечок, — сказала похитительница в чёрной толстовке и битой в руках, однако удар «Зубной феи» пришёлся не на череп и даже не в зубы, а в район солнечного сплетения. Жировой слой немного смягчил удар, но всё же было довольно больно.

Демонстрируя своё недовольство, Сергей грязно выругался, на что дама с битой ответила ещё одним ударом «Зубной феей», но значительно ниже. От такого удара по телу связанного человека прошла болезненная шоковая волна, и ему даже послышался звук бьющегося стекла. После такого он тоже хотел грязно выругаться, но от болевого шока у него челюсть свело, а когда шок отошёл он решил не провоцировать членовредительницу.

Вторая дама (та у которой светлая прядь из-под маски торчала) в это время не стояла без дела. Отойдя на несколько шагов, она подошла к тележке с каким-то чудным механизмом неясного назначения, на котором стоял сложенный ноутбук Симонова, который у него был с собой в момент похищения. Симонов сразу подметил наличие на этом механизме круглого отверстия и резиновой прокладки с четырьмя вырезами на ней. Прокладка скрывала что находится внутри, но по форме отверстия и наличия вырезов было очевидно, оно сделано для руки — чтобы в это отверстие просовывали руку. Зачем, связанный человек не знал, так что продолжал внимательно смотреть за светловолосой в маске. Смотрел на то, как она, стоя у механизма включила ноутбук, сорвала изоленту с веб-камеры, и, что Симонова особенно удивило, набрала на нём пароль для входа в систему. После она подсоединила к лаптопу кабеля тянувшиеся из механизма на тележке, пощёлкала по клавишам и закончив с этой нехитрой процедурой, развернув разложенный включённый ноут монитором к Симонову, подкатила тележку к нему поближе. Практически вплотную.

Теперь отверстие для руки было как раз на расстоянии вытянутой руки, но хоть руки Симонова были относительно свободны, он не спешил совать туда свою руку. До лаптопа он, однако, не дотягивался, а если бы мог, то точно бы его закрыл. Судя по тому, что на мониторе был включен мессенджер видеозвонков, очевидно — через веб-камеру на него кто-то смотрел, пусть пока его лицо и было скрыто темнотой. Симонов видел лишь чёрный квадрат с интерфейсом, но это было ненадолго. Через несколько секунд тёмная пелена спала и связанный увидел знакомое лицо известного человека. Он сразу узнал эту рыжеволосую в красной клетчатой рубашке, пусть и никогда не встречал Лорен Фауст вживую.

Удивление Симонова, казалось, достигло своего предела, но он оказался пробит, когда рыжеволосая заговорила на картавом русском:

— Шалом дорогой Сергуня Симонянштейн, чтоб ты был здоров. Ты таки имеешь болезнь Пика, а не склероз-деменцию, так что должен иметь за счастье меня узнать.

Симонов действительно её узнал и не знал, чему больше удивляться — тому, что Лорен Фауст говорила с ним на русском, или что её русский хоть и был с лёгким английским акцентом, но картавила она как стереотипная одесская еврейка. Лорен же продолжала:

— И шо бы ты не сделал себе мнение — таки да, я таки причастна к заказам на ликвидацию известных тебе босяков, — тут у по телу Симонова прошла лёгкая нервная волна. — И тоже, таки да — на тебя я смотрю также как на тех гоев. Как на фирму, от которой нема шо взять. Ты — вредный вышворок, имел за наглость влезть своей коричнево-красной сверхтупизной в мой мир. Ты попал куда надо. И вот пожалуйста — я несу убытки. Такое огорчение. Фэндом рушится, пятое поколение проваливается, а четвёртое так закончилось шо мама дорогая… И всё из-за великовозрастных недорослей. Это же жуть! Вот и имей потом дело с этими поцами.

— Это сон! — сказал Симонов, кусая себе язык, надеясь, что это поможет проснутся. Но не помогло, так что связанный грузный человек нашёл другое объяснение: — Камера скрытая?! Улыбнуться?!

Симонов действительно улыбнулся, хотя камера была не скрытая, а ещё как открытая, прямо на его ноутбуке. Лорен же сделала паузу смотря на улыбку, но к огорчению Сергея, сама улыбаться не стала. Напротив, она придала своему лицу максимально серьёзное выражение, и для сохранения серьёзности далее говорила стараясь не картавить.