Новые невероятные союзники

— А поверь, умирать больно, — неожиданно вмешалась похитительница с бейсбольной битой, и французским акцентом.

— Мне двух раз хватило, — добавила светловолосая и дальше обратилась не к Симонову: — Не представляю как для тебя было сотни раз это пережить.

— Сама вспоминая с трудом в это верю, — ответила похитительница с битой.

Лорен же, будто слыша этот краткий диалог, дождалась его завершения, после чего продолжила:

— Ты часто сравнивал себя с Ганнибалом Лектором, без сомнений отрубившим себе руку, а также с Хрущёвым, который не боялся, оказавшись на препорационном столе, так что для тебя легко будет нажать спасительный переключатель. Проволока тонка и прочна, а мотор достаточно мощный. Всё пройдёт быстро. Будет больно, но в прошлом люди без наркоза переживали ампутации хирургической пилой. В сравнении с ними, ты в очень хорошем положении. Сделай это и ты выживешь, а мои помощницы знают, как перевязывать раны и не откажут в первой помощи. Если же нет — твоя мечта покинуть этот мир улетев на ракете, будет исполнена.

— Вы психи! Шизофренички! Выпустите меня! — выкрикнул Симонов параллельно попыткам освободится. Пускай он поверил в реальность своего положения, но отнюдь не собирался идти на поводу у маньячек и скармливать свою руку калечащей машине.

— Господин нехороший, — вновь начав картавить сказала Лорен, что в ситуации Симонова отнюдь не комично, а даже наоборот придавало жути: — Я понимаю мыслю твоих слов, но послушай меня ушами и напряги ушибленную калькулятором извилину. Честно… Положа руку на кошелёк… Если ты не повторишь подвиг Ганнибала Лектора, не отрежешь свой загребущий хенд, то после непродолжительного полёта, будешь в лучшем случае иметь бледный вид и плохое настроение. А потом в твоём доме заиграет печальная музыка, а тебя самого понесут в сторону кладбищи. Дай бог если бесплатно и быстро, если вообще от тебя что-то останется. Оно тебе надо? Чтоб этой печали в твоей жизни не нашлось места надо сделать небольшое подношение, потому что дальше будет сильно дороже.

— Хватит! — вмешалась похитительница с битой. — У нас график, согласованный с командованием ПВО. Условия озвучены, последствия поняты, так что заканчиваем этот бессмысленный разговор.

— Это самосуд! — продолжил Симонов. — Я требую справедливого суда! Чтобы меня судили по сове… российским законам!

— Ты никогда не уважал законы, особенно российские. А твоя сверхдержава хоть и называлась СССР, но советские законы там не действовали, — подходя к ноутбуку, продолжила светловолосая похитительница.

Далее она закрыла видеомессенджер, и после недолгих стучаний по клавишам, отошла от ноутбука. Теперь Симонов видел на экране крупные цифры. Точнее трёхминутный обратный отсчёт.

— На нажатие переключателя уйдут секунды, — сказала светловолосая похитительница, — так что трёх минут — более чем достаточно. Даже на подумать. Хотя что тут думать…

Далее отсчёт начался, а Симонов решил использовать эти минуты для раздумий. Было очевидно, что к моменту, когда таймер дойдёт до нуля ракета, к которой он был привязан, стартует унеся его в ночное небо. Будучи знакомым со «своим выбором», Симонов знал — на ракеты ПВО ставят детонатор заставляющий их взрываться в воздухе в случае промаха по цели, во избежание падения ракеты на землю и случайных жертв. Также он знал, что данные устройства не очень надёжны, особенно на таких старых ракетах, но даже если ракета не взорвётся, он вряд ли переживёт её падение. Тем не менее это осознание не заставило его пойти на поводу у маньячек.

— Спасибо! Помогите! На помощь! Поллюция! — кричал Симонов, у которого на нервной почве начали путаться слова.

Похитительницы не стали ему отвечать и даже смотреть в его сторону. Они вообще бегом покинули помещение побежав к выходу. Единственным собеседником Сергея в эти минуты была кристальная Твайлайт с плаката, предвещающая ему скорую смерть. Конечно, со слов шизофреничной Лорен Фауст, у безнадёжной ситуации был выход, причём на расстоянии вытянутой руки, вот только Симонов не собирался терять свою руку. Она ему была дорога как память, но особенно Сергей не хотел испытывать боль от незапланированной ампутации. Будучи завсегдатым больниц, он насмотрелся на несчастных без конечностей и многое от них услышал о фантомных болях. Сование в дыру руки, с осознанием что рука там будет отрезана, противоречило инстинкту самосохранения, да и здравому смыслу. Однако также здравый смысл говорил, что умирать ещё больнее. Последнее даже заставило его потянуться к дыре с переключателем, но в следующие секунды Симонов отпрял от неё как от огня.