Новые правила работы. Генератор продуктивного спокойствия

Общий вывод Мишель таков: в конечном итоге сотрудники, за которыми она наблюдала, изменились в худшую сторону. «Я хотел ввалиться в такси, – вспоминает один из них, – но дверца была заперта. Водитель пытался ее открыть, но не мог, ведь я продолжал дергать за ручку. Я так рассвирепел, что начал долбить по стеклу как сумасшедший, осыпая бедолагу-водителя ругательствами». Водитель Uber наводит камеру. Снимает. Ставит одну звезду[31].

«Когда перестаешь жалеть собственное тело, теряешь сочувствие и уважение к себе, к другим начинаешь относиться так же. Загнавшие самих себя банкиры превращаются в людоедов», – рассказал Мишель член правления одного из банков. Вызывает тревогу и то, что переработки пагубно сказываются на моральных качествах. И разумеется, безжалостный ритм рано или поздно лишает служащих малейших проблесков креативности. «Когда-то я просто ощущал себя живым, и идеи приходили с легкостью. Сейчас мне приходится прикладывать гораздо больше усилий, а идеи часто оказываются банальными».

Не стоит удивляться, что в банковских «Голодных играх» велико число жертв, сломленных непосильной нагрузкой. [32]Выгорел – вылетел.

Постоянный приток свежей крови – нормальная практика для крупных компаний. Здесь нет места особому сочувствию, ведь через считаные месяцы грядет очередной набор.

Наконец, во всем этом нет ничего нового: в банковской сфере так трудились десятилетиями. Долгие годы эти переработки никак не регулировались – более того, считались необходимым испытанием для вступления в ряды мегаоплачиваемой элиты. И вот в августе 2013-го стажер инвестиционного подразделения банка Merrill Lynch скончался в возрасте 21 года от эпилептического припадка. Когда было обнаружено его тело, коллеги сообщили: юноша не спал три дня подряд[33].

После этого что-то начало меняться. В банковской сфере пошла коллективная борьба за повышение культуры труда. Осенью 2013-го Goldman Sach обратился к своим «новобранцам» с просьбой не повторять порочных практик прошлого. «Пожалуйста, не работайте по субботам», – с вновь обретенным сочувствием умоляло начальство. Теперь рабочая неделя не должна была превышать 70–75 часов.

В Goldman ввели «Правило субботы» – был издан приказ, запрещающий сотрудникам находиться в офисе с 21.00 пятницы до утра воскресенья.

Тенденцию подхватили и другие банки. Credit Suisse также ввел у себя «Правило субботы», а Merryll Lynch – ограничение в 26 рабочих дней в месяц[34].

Когда я рассказывал об этом американским коллегам, они замолкали, переваривая информацию. Разумеется, есть над чем подумать. Должны ли мы жалеть молодых людей, рвущихся в миллионеры? Или умиляться крокодильим слезам внезапно опомнившихся начальников? Как бы там ни было, банковские перегибы – утрированная версия того, что происходит и в нашей с вами жизни, не привлекая, впрочем, внимания общественности.

Почти наверняка ваша рабочая неделя короче, чем у этих банкиров. Но если их трудовая повинность через три-четыре года наносит порой непоправимый ущерб здоровью, это означает, что рабочие стрессы скажутся и на нас, пусть и не так быстро. Как и банкиры, мы делаем вид, будто ничего страшного не происходит. Не все еще стали людоедами, но кое-какие признаки уже наметились.

С недавних пор в мире свирепствует эпидемия эмоционального выгорания. Конечно, проблема не в бессовестных начальниках, экономящих на эмоциональном благополучии сотрудников. Как мы видели на примере банковского сектора, по модели «выгорел – вылетел» работают целые отрасли. Найми молодых и голодных вчерашних студентов, заставь их работать по 15 часов в сутки, а когда они перестанут справляться, вышвырни вон. Пусть выгорят дотла – на пороге уже стоит новый молодняк.

Но раз уж в некоторых сферах удлиненные рабочие смены практиковались испокон веков, почему их груз стал непосилен именно сейчас? Ответ один: потому что мы постоянно на телефоне[35].

Да, банкиры всегда проводили за рабочим столом слишком много времени, но до появления смартфонов жалкие семь свободных часов в сутки были по-настоящему свободными.

Сейчас же банковские служащие лишились и этой передышки. Ловушка захлопывается. Опробованная многими поколениями практика переработок теперь приводит к коллапсу. Компании, построенные по принципу «выгорел – вылетел», начинают понимать: они «сжигают и выкидывают» слишком много своих будущих звезд.