Новые приключения Хомы и Суслика

— Ладно. Пускай дождь идёт, но только не часто. А затяжные дожди нужно убрать вовсе.

— Пусть дождь идёт только тогда, когда мы спим, — обстоятельно уточнил Суслик. — А когда не спим, пусть лишь грибной, солнечный дождик моросит.

И давай они вгорячах всё перебирать: от погоды до ненастья, от зверей до птиц и насекомых, от деревьев до кустов и трав…

С Лисой и Волком — тут всё ясно. Хома и Суслик с ними сразу распрощались!

Пришлый Кабан также в этом мире лишним оказался. Он, дуралей, корни у дубов подкапывает. Долой его!

Затем, поглядев на плавающего в небе Коршуна, друзья стали птиц убавлять.

Начали, понятно, с того, кого первым увидели. С Коршуна. Затем убрали напрочь его меньшего приятеля Кобчика, потом — Ястреба, Филина и Сову. И ещё кого-то под горячую лапу. Всех местных пернатых хищников, дневных и ночных!

Следом и мирными птицами занялись. Аиста и Журавля убрали за слишком длинные голенастые ноги, Выпь и Луня болотного — за дурные голоса, уток — за жадность, галок — за дурь, сорок — за воровство, Кукушку — за пустозвонство…

— Кукушку давным-давно надо было убрать. Она мне однажды всего один год жизни прокуковала, а я уже два года после её пророчества живу, — пожаловался Суслик. — Врунья тёмная!

— Не будет теперь свои яйца в чужие гнёзда подкладывать! — ликовал Хома.

До того дошли, что вообще мало чего вокруг оставили. От всех разных кустов один орешник со спелыми орехами уцелел. А вот всех разных змей они в своих мечтах извели подчистую.

Если мысленно представить себе всю живописную картину местной природы, со всеми её обитателями, то на ней одни только дыры и дырки остались — и на земле, и под водой, и в воздухе.

Устали. Утомились. Умаялись.

Тяжкая эта работа — целый мир перекраивать. Тут и неделей не обойдёшься.

— Ой! — неожиданно подскочил Хома. Его какой-то Жучок ущипнул.

— Ты чего? — напустился на него всемогущий Хома.

— А ты чего на меня сел? Я всё слышал, — угрожающе проскрипел Жучок. — Если уж и мы, жуки, начнём ненужное убирать, вас первыми выбросим!

И, с треском раскрыв свои крылышки, он сердито полетел прочь. За ним тут же погналась проворная Ласточка.

— Сейчас она его уберёт, — мстительно посмотрел Хома вслед.

Суслик неожиданно забеспокоился:

— Послушай, а что это всё мы да мы?!

— Ты что? — не понял Хома.

— А если все-все вокруг начнут кого-то навсегда убирать? Кто ж тогда останется?

Хома безмолвно зашевелил губами, подсчитывая потери.

Долго он так высчитывал.

— Спрашиваешь, кто останется? — наконец вымолвил он страшным шёпотом.

— Ну да.

— Никого тогда не останется!!!

— Э-э… — протянул Суслик. — Так дело не пойдёт. Пусть лучше всё-всё и все-все на свете будут.

— Пусть, — немедленно подтвердил Хома. — Лучше нам со всеми остаться, чем всем — без нас! А то и всем — без всех!

Суслик облегчённо вздохнул.

— Правильно. Жаль только, что тогда всякие гадюки уцелеют.

— Видишь ли, — осторожно сказал Хома, — раз они есть, значит, и они нужны. Иначе бы их не было. А то бы и они вдруг взяли и решили, кого убирать и кого оставлять. Представляешь?.. Нельзя никому такую волю давать!

— А как же с человеком быть?

— Вот он-то со временем, пожалуй, всех уберёт! Будь моя воля… — И Хома снова осёкся. Вспомнил, что говорил насчёт воли.

Помолчали они. Повздыхали.

Внезапно Хома уставился вдаль. Там, над изгибом искристого ручья, замерла, склонясь над удочкой, фигурка рыболова в соломенной шляпе.

— И даже сидит-то крючком, — проследил Суслик за взглядом Хомы. — Его бы я…

— Не надо, — оборвал его Хома. — Вот из людей я бы только рыболовов оставил. С удочками. Как лишнее украшение природы.

Суслик недолго сопротивлялся. Так и решили.

Ведь и правда рыболовы, в соломенных шляпах, с удочками, украшают извивы рек, излучины озёр и даже морские побережья.

Если мусор после себя убирают, конечно.

Как Хома старый дуб поддерживал

Выглянул как-то Хома из норы. И замер.

Вроде бы никакой опасности нет, а насторожился. В чём же тут дело?..

Вот оно! Старый, могучий дуб, торчащий над рощей, вчера ещё совершенно прямой, сегодня заметно накренился в сторону. Наверно, под тяжестью своего почтенного возраста.

«Вдруг он упадёт, — тревожно подумал Хома, — и кого-нибудь придавит! И дерево жаль, и тех, кого оно придавит, тоже очень жаль!»

— Суслик! — позвал он.

Лучший друг Суслик мгновенно показался из соседней норы.

— Гляди! — показал ему Хома на рощу.

— Гляжу, — вытянул шею Суслик.

— Не видишь, что ли?

— Не вижу… — таращил глаза Суслик.

— А дуб видишь? — нетерпеливо сказал Хома.

— Вижу дуб. Дуб вижу. И что?

— Смотри, как его наклонило! Рухнет внезапно на кого-нибудь и…

— Но ведь не на нас, — перебил его Суслик. — Мы же далеко!

— А если близко будем? Если мимо него на Дальнее поле пойдём?

— Мимо — не будем, — ответил Суслик. — Мы его теперь стороной обходить будем.

— Понял. Значит, твоё дело сторона, а другие пропадай? — рассердился Хома.

— Ты меня неправильно понял, — замялся Суслик.

— Правильно я тебя понял, правильно, — насмешливо заметил Хома и скомандовал: — За мной!

Одним рывком выскочил он из норы и побежал к роще.

Суслик неохотно последовал за ним.