Новые приключения парижанина

— Дикари, естественно! Но не думаю, что они более дикие, чем те полуцивилизованные, которых называют арабами и которые устроили грязную охоту на людей. Ты хорошо меня знаешь. Тебе известно, что я верю в добро и гуманность. Так воспитал меня отец. Пусть это иллюзии, но я убежден, что именно здесь мы встретим настоящую доброту.

— Куда уж там! Особенно когда им захочется полакомиться…

— Ты же видел, что Хорош-Гусь поклялся навсегда отречься от этой пагубной привычки!

— Не забывай, приятель, Хорош-Гусь прошел через Монмартр.

— Не лучшая школа для укрепления моральных устоев! Уж мы-то с тобой это хорошо знаем. Скажи лучше, ты обратил внимание, как обрадовалась Йеба? Даже в душе самых закоренелых варваров всегда найдется уголок… надо только отыскать его.

— Это не всегда просто.

— Предоставь все мне! Я же сказал: есть план.

— Ты известный хитрец! Ах, дорогой Тотор, если б ты только знал, как я рад, что приехал сюда вместе с тобой не для глупой охоты, как наш болтун Рузвельт[43]. Полагаю, для нас найдется работка поинтереснее, чем убивать ни в чем не повинных животных. Мы, пожалуй, подстрелим кое-кого посерьезнее.

Тем временем день разгорался и жара становилась невыносимой. Пришлось спешиться и спрятаться в тень.

Лошади тоже явно устали и хотели пить.

Расположились в лесу и, за неимением лучшего, ели маниоку, киту и пили вино.

Ламбоно потянул носом:

— Несет сыростью! Где-то рядом вода, болото или источник. Нужно позаботиться о лошадях. Оставайтесь здесь, я проверю.

Йеба растянулась на мягкой травке в тени раскидистого дерева, а Хорош-Гусь нырнул в чащу.

Меринос хотел было остановить его, но негр уже исчез.

Невольное беспокойство охватило друзей. Они с нетерпением ожидали возвращения Ламбоно.

Прекрасная негритянка задремала. Ее пухловатые губы приоткрылись, обнажив сверкающие белизной зубы. Поразительно, но они вовсе не походили на зубчики пилы. Девушка питала отвращение к человеческому мясу. Что за инстинкт владел ею?

Тотор взглянул на Йебу. Она нравилась ему, молодой человек испытывал искреннюю симпатию к смелой и преданной дикарке.

Меринос не предавался эстетическим экзерсисам. Он спал.

Тотор посмотрел и на него, и сердце наполнила неизъяснимая нежность. Ах, как он любил своего друга! Оба не задумываясь готовы были, если потребуется, отдать друг за друга жизнь…

Внезапно Тотор вздрогнул.

Почему Меринос вдруг проснулся? Отчего он так бледен?

Почему шевелит губами, будто силится что-то сказать, но не может?

Почему протягивает дрожащую руку, словно заметил нечто ужасное?

Тотор обернулся и остолбенел.

Ствол дерева, под которым спала Йеба, обвила могучая змея. Она мерно раскачивалась прямо над головой спящей.

Еще секунда — и все будет кончено.

Тотор понимал: карабин рядом, в двух шагах, но он не успеет схватить его. Не успеет он и вытащить из-за пояса нож. Оставалось действовать по обстановке.

Тотор быстро поднялся, сделал пируэт и в тот самый момент, когда змея уже готова была напасть, размозжил ей голову. Удар был так силен, что с дерева посыпались ветки.

Когда опасность миновала, из лесу показался Ламбоно. При виде убитого питона лицо его исказилось от ужаса. Он понял, что явился слишком поздно.

Но все обошлось. Тотор не подкачал, и мерзкая тварь осталась висеть на дереве, все еще подергиваясь в последних конвульсиях.

А Йеба безмятежно спала. Она ничего не видела и не подозревала, что была на волосок от гибели.

Ламбоно издал страшный гортанный клич. Девушка открыла глаза, недоуменно взглянула на возлюбленного и улыбнулась спросонья.

Колдун бросился к Тотору, хотел что-то сказать, тщетно искал слова восхищения и признательности, но смог лишь вымолвить:

— Послушай! Ну ты и тип!

— К твоим услугам! Вместо того чтобы, точно карп в садке, хватать ртом воздух, скажи лучше, нашел ли ты воду.

— Да, неподалеку река. Не очень широкая, но глубокая. Можем идти.

— Не будем терять времени. Хватит развлечений! Вперед!

Друзья напоили лошадей и снова пустились в путь, преодолев реку вброд.

ГЛАВА 2

Негритянская психология. — Мечта Тотора. — Как в «Черном Коте». — Ламбоно-посол. — Королевский прием.

Мало-помалу Ламбоно сблизился со своими новыми друзьями. С уст его все чаще слетали словечки пряного парижского арго. Смягчилось вместе с тем и природное варварство.

О своих соотечественниках он говорил так:

— На самом деле они вовсе не злые. Когда они пьют, едят, танцуют, то хотят лишь одного — тишины и мира. Нападать на соседей вынуждает голод. Как только заканчивается маниока или просо, они звереют.

— Во что они верят?

— Ни во что, то есть во все. Невесть откуда приходят горе или радость. Неизвестность пугает и будит фантазию. Если существует лес, значит, он полон злых духов, от которых каждый день нужно защищаться. Вот колдуны и играют на их доверчивости.

— Но ведь и ты колдун, мой добрый Ламбоно.