Новые приключения парижанина

При слове «кормить» у Тотора засосало под ложечкой.

— Без глупостей! Он заблуждается, если полагает, что я объявлю голодовку. В конце концов, не я первый, не я последний, кто коротает дни в заточении. В свое время Бонивар, прикованный цепью к стене в Шильонском замке[62], даже оставил следы на каменных плитах, но ведь умер он в своей постели! Здесь настоящий курорт. Почему бы не воспользоваться всеми его благами? Выше голову, Тотор! Относись ко всему философски.

Парижанин подошел к корзине, сунул туда руку и в испуге вскрикнул.

Корзина была пуста.

Провизию не принесли. Никто не приходил ночью. Это уже серьезнее. Голод не тетка!

Конечно, когда, скажем, охотишься на слона, нападаешь или, наоборот, защищаешься, о голоде не думаешь и способен не есть часами.

Но здесь, взаперти, в одиночестве, когда ничто не отвлекает, когда голова ничем не занята, все время хочется есть. Ни о чем другом думать уже не можешь!

Тотор метался, как тигр в клетке.

Это монотонное движение выводило из себя!

Внезапно ему показалось, что слух уловил какие-то непонятные звуки там, наверху. Тотор прислушался. Это были крики, вернее вопли, то ли радости, то ли гнева. А может быть, страха или отчаяния?..

Затем послышались барабанная дробь и трубные звуки.

— Там какая-то суматоха. Что затеяли эти негодяи?

Теперь эхо доносило топот множества ног. Дрожала земля, как будто целый батальон маршировал прямо над головой. Тотор силился представить, что же происходит наверху, но на пустой желудок воображение отказывалось служить.

Шум понемногу утих, и вновь воцарилось тягучее безмолвие.

— Не пойму, что у них случилось, только обо мне эти бездельники совершенно забыли. Если я в тюрьме, то где же тюремщики? О, сколько бы я отдал, чтоб увидеть хотя бы одного!

Вдруг свет погас и как будто наступила ночь. Неужели его замуровали? Только этого не хватало! Тотор поднял голову и увидел, что сверху, закрывая ход, медленно спускается корзина. Он замер и затаил дыхание.

Не велико дело — корзина! Но в нынешнем положении любое движение означало для несчастного затворника так много — ведь это победа над смертью. Тотор смотрел во все глаза.

Каким образом крепится корзина? Вот она спускается все ниже, еще ниже и в конце концов оказывается на полу. К ручкам привязан крюк, а к крюку — крепкая веревка. Вот веревка слегка ослабла, чтобы высвободить крюк, маневр удался, и крюк со звоном ударяется оземь.

Не мешкая, Тотор уцепился за веревку. Поднимаясь, она увлекла его за собой — к свету, к свободе.

Еще немного… Но не тут-то было! Сверху веревку отпустили, и Тотор полетел вниз…

Там, наверху, тоже не дураки, они, конечно, заметили, что тащить тяжеловато. Трудно принять взрослого мужчину за корзинку весом килограмма в два-три…

Тотор почти не ушибся, поскольку не успел подняться слишком высоко. Он приземлился на ноги и растерянно огляделся. Сверху по-прежнему лился недосягаемый свет.

— Я бы сказал, что меня надули, оставили с носом, — разочарованно протянул пленник.

Он взглянул на веревку. Достаточно крепкая и могла бы без труда вытащить его наружу.

— А-а! — воскликнул он. — Да тут что-то есть на конце!

Это был железный крюк грубой ковки толщиной в палец, способный выдержать десять здоровых мужиков.

Тотор задумался.

Надо же! У него ничего не было, а теперь есть уже кое-что! Какое-никакое, а все-таки орудие. Тут довольно острый конец.

Тотор догадался, что неведомые обстоятельства помешали его сторожу сегодня ночью поменять корзину с едой. Днем сам он опасался встречи с узником и спустил на веревке корзину. Но, поняв, что случилось, вынужден был бросить и веревку.

— Все ясно! Этот гад побоялся спуститься сам и оставил мне обе корзины, не подумав о крюке. Но я-то о нем подумал! Это лучший компаньон, о каком только можно мечтать. Дружок, если ты не полный идиот, ты сможешь выбраться отсюда. А пока не мешает подкрепиться!

Прежде чем строить дальнейшие планы, Тотор плотно позавтракал. Он должен был чувствовать себя уверенно, чтобы наилучшим образом использовать подаренный судьбой шанс.

Наевшись, Тотор взял в руки веревку и крюк, уселся прямо под выходным отверстием в круге света и глубоко задумался.

Он больше не чувствовал ни апатии, ни усталости. Холод металла будоражил кровь и подгонял мысль.

Тотор поднялся, подошел к стене и со всей силы ударил по гладкой поверхности.

О радость! Оказалось, что это всего лишь слой имитирующей мрамор штукатурки толщиной в какие-нибудь полсантиметра.

— Э-э! — протянул он весело. — Бьется, как стекло! А что же внутри? Спрессованная земля, и больше ничего. А я-то, дурак, думал — цемент. Стоит только захотеть, и за час от этой бутылки останутся одни осколочки. Но что же дальше?

Тотор снова принялся мерить шагами свою конуру. Но теперь он походил не на загнанного зверя, а скорее действительно на Наполеона — на Наполеона перед Аустерлицем. Это был шаг победителя.

Внезапно Тотор остановился и ударил себя по лбу, вспомнив слова знаменитой песенки, которую частенько распевали на Монмартре: «Без ступенек лестница — не лестница совсем».