Новые приключения разведчиц

Развлечением в поездке для стариков служили прогулки по коридору вагона. Коридор был шире, чем в конце XX века, его застилал бежевый ковёр, красивые занавески дополнял плоский телевизор. Они медленно прогуливались, держась за руки. Это было старомодно, романтично и умилительно. Человеческие отношения в будущем стали прагматичными и мимолётными. Пассажиры вагона любовались этой парочкой, и немного завидовали им. А Зоя и Тарновский слушали новости, но скоро устали, так как новости были почти такие же, как в дни их зрелости: встречи президентов, местные конфликты, проекты, происшествия. Они решили вернуться в купе, и вдруг, около проводника, увидели человека шестидесяти, шестидесяти пяти лет. «Где я видел его, — спрашивал себя Тарновский, почему то его взволновал этот человек». «Где, где я его видел? В Зеркале! В зеркале? Почему? Когда? Да, в зеркале, потому что он похож на меня!» Рядом Зоя сравнивала человека и Тарновского, как две фотографии. Она была поражёна невероятным сходством между Тарновским и этим человеком. Возраст не дал им возможность быстро среагировать на эту встречу, а когда они пришли в себя, невероятного человека уже не было в коридоре. Они обратились к проводнику, и тот объяснил, что данный пассажир сошёл с поезда на станции, от которой они только что отъехали. В купе они успокоились и решили, что волнение их напрасно, мало ли похожих людей на планете. И за всеми бегать что ли?

А утром поезд благополучно прибыл в Симферополь. Аржанов заранее позвонил своей знакомой, и она встретила их на вокзале. Даме было под семьдесят лет, она имела спортивную фигуру, лёгкую походку, не красивое лицо и огромное чувство юмора. Аржанов представил даму старикам: «Это женщина — журналистка. Она известна всей России и половине населения земного шара. В 40-е, 50-е годы слава, о её доблести и подвигах гремела на всех континентах. О ней сложены легенды. Её мало кто знает по имени, но псевдоним её знают все: это знаменитая Сургутская Дева». Старики были в замешательстве, они не знали, как им следует обращаться к Деве. С Андреем было проще, он выглядел по отношению к ним внуком или правнуком, и был для них просто Андрей. А вот Деве, которой в 1999 году было шесть лет, в настоящее время был 71 год, столько же лет Тарновскому в 1999 году, получается что, Дева праправнучка по отношению к Тарновскому и тем более к Зое. Заметив замешательство стариков, Дева весело засмеялась:

«Зовите меня просто Лида. Это моё имя и так меня иногда называла только моя сестра. Мне будет очень приятно». Паспорта стариков с датами рождения: 1921 и 1926 годы, не обескуражили и даже не удивили Деву:

«Мне пришлось общаться с человеком 1856 года рождения. Это были не глюки и не перемещение во времени. Этот человек находился в искусственной коме более ста лет. У нас будет время, и я расскажу вам его, почти криминальную, трогательную историю о приключениях этого человека и много ещё других интересных историй».

Наступило время прощания с Андреем, оно было не долгим, но тёплым и трогательным. Тарновский передал Андрею три карты перемещения.

«Может быть, ты сумеешь воспользоваться ими, но сделай это только в крайнем случае. Отсутствие опыта может сказаться на результатах твоих путешествий весьма прискорбно: или попадёшь не туда, куда надо, или не сумеешь вернуться, когда и куда надо. Нашим путешествием руководит великий Пулково и мы почти гарантированы от ошибки. И ещё: расскажи всем об Александре Леонидовиче и его открытии. Обидно, что о нём ничего не знают в ваше время». Обнялись, трижды, по-русски поцеловались и разошлись навсегда.

После вкусного и плотного обеда в ресторане, в номере Сургутской Девы состоялась беседа. Зоя и Тарновский рассказали Деве гениальную теорию перемещения во времени и пространстве, открытую в 70-е годы прошлого столетия великим учёным Пулково и причину, по которой попали они в 2064 год. Ничего не скрывали, не преувеличивали. Не скрывали беспокойства за дела на острове. Поведали историю Арины и историю Зои. Вспомнили «Красную Руку» и туристов. Сургутская Дева полностью отдалась этому необычному делу и через четыре дня подъезжали к Вилюйским Котлам в стареньком вагоне пассажирского поезда.

«Дожила Россия! — с раздражением и печалью думала Зоя». Названия станций были написаны на якутском языке, малевали слова на латинице. Первым делом «великий» Беленький начал взялся запрещать русский язык. Официальным языком стал якутский или чукотский, ввели латиницу. Большинство станций переименовали, старые названия вычеркнули из всех справочников. Вроде, как бы прошлого и не было! «Я бы убила Беленького, — с ненавистью думала Зоя».