Новые приключения во времена Людовика XIII (СИ)

Но вокруг его была будто каменная стена, ибо де Силлек - отличный воин, надежный друг, человек честный и мужественный, - о себе не говорил никогда. Он, казалось, находил совершенно естественным подобное положение вещей, и совсем не тяготился этим. Но Изабелла дю Трамбле, как ни странно, видела его совсем другим, даже когда он молчал, и вскоре начала бояться себя, ибо чувствовала, что, понимая, смотрит на красавца, умницу, безусловный авторитет среди мушкетеров г-на де Силлек не себе принадлежащими глазами. По природе он был общителен, но первым в разговоры вступал не часто; из скромности не принимал похвалу, хотя, как вскоре всеми правдами и неправдами вызнала Изабелла, именно граф де Силлек имел больше всех особых наград от короля Людовика. Ему часто поручали ответственные задания, требующие безукоризненного знания законов чести, особого мужества, а порой и весьма большой для простого мушкетера самостоятельности. Сам де Тревиль иногда в некоторых щекотливых ситуациях советовался именно с де Силлек, полагаясь на его мудрость и разностороннее образование. Но де Силлек никогда не выделял себя перед товарищами, держась в рамках ровного приятельства со всеми.

-А с чего это ты расспрашиваешь меня об Армане де Силлек? Почему ты заинтересовалась им? – как-то спросил у Изабеллы де Тревиль.

-Я, дядюшка, спрашиваю вас без какой- либо задней мысли…

-Ты в чем- то подозреваешь его, верно? В чем, говори прямо! На моей памяти де Силлек ни разу не совершил ни единого поступка, который вызвал бы мои малейшие нарекания или нарекания Его Величества! Почему же он так заинтересовал тебя? Или дело не в том, что ты его подозреваешь в бесчестии, а как раз наоборот!? Возможно, произошло некое событие, о котором мне следует знать? Может быть, ты расскажешь мне, что с тобой происходит, милая племянница!? В последнее время у тебя странный вид.

С ужасом думала Изабелла о том, что и остальные догадываются о ее чувствах к бравому мушкетеру. А это, наверно, происходило! Мушкетеры начали странно поглядывать на внезапно бледнеющую графиню дю Трамбле, замечать трепещущие ресницы, стиснутые ладони. Жули тоже видела все. Стоило кому- нибудь небрежно заметить:¬

-А вот де Силлек вчера принял вызов г-на дю Соль и за две минуты разбил его наголову…, - и Жули становилось до глубины души жаль подругу. Та, слушая, мужественно делала безразличное лицо, но гл¬аза безнадежно выдавали Изабеллу - огромные, серые, как сталь, полные муки, нежности и тревоги.

Лицо же де Силлек каменело при одном виде племянницы де Тревиля.

Жули качала головой. Один раз она попыталась было порасспрашивать подругу, но та только покачала головой.

-Расскажи мне, - просила Жули, - расскажи, что тебя так терзает, Изабелла! Не мучайся одна, иначе столь сильные и не высказанные чувства убьют тебя! Расскажи, отчего это ни ты, ни он не можете сделать шаг друг к другу!? Что все время стоит между вами, о, боже мой?

Изабелла отрицательно качала головой.

-Нет, - произнесла она твердо. - Это касается только меня!

-Я же твоя верная подруга. Я никогда не посмеюсь над тобой и никогда тебя не выдам! И я знаю, что ты любишь его! И он почему-то предпочитает делать вид, что равнодушен…

-Пока я жива, Жули, мы никогда с тобой не будем обсуждать г-на графа, его поступки, намерения и чувства, уж прости меня!

Жули изумленно всплескивала руками, но добиться чего- то большего не могла, хотя в глубине души она и понимала, что другого ответа от деликатной Изабеллы ждать не приходилось! Граф де Силлек поделился с графиней какими-то своими мыслями, и она теперь стойко промолчит на любые вопросы окружающих, чтоб только не выдать его, щепетильного и гордого, не поставить случайно в неловкое положение!

Жули вздохнула. На месте Изабеллы она не прожила бы недели в таких муках безответной любви, да еще не смея рассказать о своем возлюбленном лучшей подруге! Все - таки со сложными людьми тяжелее, чем с тем, кто открыт и весел! Как хорошо, что сама Жули счастлива! Де Арамисец и не думал скрывать свою любовь к маркизе, что светилась в его голубых глазах, звучала в смехе, проскальзывала в любом жесте. После множества словесных поединков с настойчивыми поклонниками маркизы, из которых он всегда выходил победителем, все как-то смирились с правом де Арамисец первым заботиться о прекрасной Жули.

Одним из тех, кто был побежден, оказался и де Рон. Трижды дрался он на дуэли с де Арамисец и был трижды ранен. Теперь все приятели де Рона частенько язвительно интересовались:

-Сможешь ли ты, наконец, и в четвертый раз справиться с этим головорезом де Арамисец?!

-Черт возьми!- бессильно отзывался де Пон, скрежеща зубами. - Смейтесь, смейтесь, г-да! Я еще расправлюсь с этим негодяем, и тогда посмотрим, кому, в конце концов, станет весело.

Угрозы де Рона не волновали де Арамисец. Гораздо серьезнее беспокоило его искреннее внимание к Жули некоторых важных господ. Сын маршала Бассомпьера, герцог де Бельфон, набирался мужества сделать маркизе де ла Шпоро еще одно предложение руки и сердца.