Новые райские кущи

— Как же теперь, Славочка?.. — пролепетала Элла, перепуганно хлопая глазами. И, заливаясь смущенным румянцем, повинно опустив голову, кинула на Софью покаянно-несчастный, стеснительный взгляд и прошелестела: — Прости, Сонечка, так получилось…

И спросила с робкой надеждой, вновь вскинув взгляд на Соню:

— Ты же понимаешь, ну мы… ну вот так оно произошло… — несла она что-то невнятное, но фразу закончила вполне твердым голосом: — Ну так сложилось, что ж теперь, ты должна понять. Любовь — она не выбирает.

И стиснула замочком ладошки на груди покаянным жестом, от чего не придерживаемое более полотенце соскользнуло по ее бокам и упало на пол, открывая во всей красе девичье голое тело.

— Это что? — почти шепотом от охрипшего и севшего в один момент голоса спросила Соня, посмотрев на Ладникова, так и продолжавшего стоять, держа в приподнятой руке за тесемки бумажный пакетик, который она ему вручила.

— Это Элла, — пояснил он очевидный факт, внимательно и строго глядя прямо в глаза Соне.

— Я поняла, — сипло произнесла и кивнула Софья. И уточнила, махнув в сторону застывшей изваянием гостьи, даже не попытавшейся поднять полотенце и прикрыться: — Вот это вот все… что такое?

— Софьюшка, — торопливо и громко затарахтела вдруг Элка, — не ругай, пожалуйста, Славочку, он ни в чем не виноват! Это все я! — выкрикнула она и вдруг зарыдала.

И сразу как-то очень громко, отчаянно и навзрыд, да так, что неожиданно резко из ее глаз потекли по щекам крупными прозрачными каплями слезы.

— Это все я! Я! — рыдала и кричала Элла. — Я его люблю, понимаешь! А он меня, только сказать тебе не мог! Вот мы и…

— Я, пожалуй, пойду, — необъяснимо чудным образом перестав хрипеть и сипеть — так же, как и начала, в один момент, — произнесла Софья ровным, отстраненным голосом. — Переночую сегодня у мамы.

— Это неправильно, Соня, — глядя прямо ей в глаза твердым взглядом, спокойно-весомо произнес Ладников. — Если ты уйдешь, то примешь ее игру. Ты же понимаешь: что бы я сейчас ни сказал и ни попытался объяснить тебе, это не сработает. Есть только один вариант: сесть втроем и поговорить.

— О чем? — спросила Соня бесконечно устало, чувствуя себя выпотрошенной и пустой внутри, как соборный колокол, у которого вырвали «язык».

— Понятно, — посмотрев на нее острым, изучающим взглядом и безнадежно вздохнув, произнес Ладников.

— Нет-нет, Софьюшка! — натужно-стеснительно воскликнула Элка, заискивающе глядя на Софью. — Не надо тебе никуда ходить, это я сейчас уйду! А вы уж без меня, обсудите тут, как мы будем дальше… — сбившись в конце своей пламенной речи на лепет, прошелестела она. И, подхватив с пола полотенчико, рванула обратно в ванную.

Соня с Ярославом, не обращая внимания на Элку, стояли, продолжая смотреть друг на друга… А потом она развернулась и шагнула на площадку через так и не закрытую до конца входную дверь.

— Стой! — окликнул ее Ладников таким тоном, что она непроизвольно замерла. А он шагнул из квартиры следом, остановился в полушаге от нее и произнес четким, спокойным, чуть надавливающим голосом: — Не уходи, Соня. Мы сейчас со всем разберемся.

Софья смотрела на его посуровевшее, заострившееся от сдерживаемых эмоций лицо, на морщинку, залегшую между бровей, на решительно сжатые губы, на его прищуренные от напряжения зелено-голубые глаза и видела, что он ужасно злится. Просто ужасно, как не злился никогда на ее памяти.

В этот момент больше всего на свете ей хотелось преодолеть те полшага, что разделяли их, прижаться к нему, упереться лбом в его грудь, чтобы он обнял ее, поцеловал в макушку и пообещал, что все у них будет в самом замечательном порядке, как и было еще несколько минут назад.

Она смотрела-смотрела-смотрела в эти родные любимые глаза, балансируя на тонкой грани между сомнениями, обидой, верой и решимостью… и уже склонялась вперед, готовая преодолеть расстояние между ними, и уже почти шагнула…

…И именно в этот момент на площадку выскочила полностью одетая, даже успевшая натянуть сапоги, шапку и пуховик Элка.

— Ну, я пойду, — пролепетала она овцой повинной. — Извините.

— Стоять! — приказал Ладников резким тоном, словно щелкнул предупреждающе бичом.

Настолько властно, что не то что скорбная умом Элка замерла овцой перепуганной, хлопая вытаращенными глазами, но и Софью пробрало так, что она даже дышать забыла на какое-то мгновение.

— Соня, — резко выдохнув и сменив интонацию на ровно-командирскую, произнес Ладников. — Тебе нельзя никуда идти в таком состоянии. Вызови такси.

И Софья подчинилась. Не только потому, что Ладников дал указание, а потому что поняла, что он абсолютно прав: в состоянии тяжелейшего стресса, от которого ее мелко потряхивало, ей и на самом деле не то что не рекомендовалось идти пешком-метро-пешком, а просто не добраться.