Новые русские

Артемий предупреждает, что его время ограничено. Макс не возражает. Он рад каждому мгновению их общения, которое волен растянуть в своем восприятии до любых временных пределов. Володин, наблюдая за Максом, отмечает собственный прокол. Вчера, впопыхах, Артемий недостаточно стерильно смыл из памяти клиента полученную им информацию. Интересно, какой мусор задержался в его голове? Жестом предлагает сесть рядом с собой. Макс в восторге. Наконец они поговорят о самом главном. Учитель и ученик. Древнейшая связка между двумя мужчинами. Макс представляет свою душу черновиком, в котором опытной рукой необходимо исправить ошибки. Этот истрепанный черновик он готов положить на острые колени понтифика, обтянутые узкими белыми брюками.

— Начинай, БРЭВИ МАНУ — короткой рукой, значит, быстро, без проволочек, — подгоняет его Артемий.

Макс мучительно подбирает слова для первой, самой главной фразы. Но они нарочно не хотят складываться вместе. Он дважды разводит руками, а вымолвить не в состоянии.

— Все-таки начни, — поддерживает его понтифик.

— Я убил в себе свою жену, и вместо страдания в сердце расцвела любовь. На всю оставшуюся жизнь мне достаточно того прикосновения женщины, которое я испытал в этом доме.

«Черт! — ругает себя Володин. — Как же так неаккуратно! Не хватало, чтобы он принялся умолять познакомить его с ней!»

Возможно, в глазах понтифика проскользнула тень досады, потому что Макс с жаром продолжает:

— Я выяснил, кто она, где живет и почему сюда ходит…

«Ну, это уж слишком!» Володин совсем не доволен собой. Неужели этот парень начал преследовать Нинон?! Конец карьере. Все рухнет. Она ославит на всю Москву… Но Володина не так легко вогнать в панику. Он мягко улыбается:

— Рад, рад такому повороту событий. Значит, вы познакомились?

— Упаси Боже, я со стороны наблюдал, как она садилась в серебристый «ниссан».

«Как же так? Он ведь ушел намного раньше. Нинон осталась ждать Элеонору…» Во вчерашней ситуации Артемий допустил непозволительную небрежность.

— Я долго ждал у подъезда, — продолжает Макс. — Когда она вышла, вернее ее под руку вывела какая-то дама, мне сразу стало ясно — она! Сколько достоинства и простоты в ее красиво накрашенном лице…

«Стоп! — Память Артемия извлекает из зрительного ряда лицо Нинон. — Оно было не намазано!»

Макс чувствует, как понтифик сопереживает ему. Следовательно, нужно отвечать благодарностью.

— Я ни на шаг не подошел к ней. Да это лишнее. Больше, чем было, мне не надо.

— Кто же она, если не секрет? — вопрошает Артемий, уверенный в ответе.

Макс сообщает шепотом:

— Жена композитора Ласкарата. Вернее, вдова.

— И что, агнец мой, ты надеешься совершить? — переведя дыхание, интересуется понтифик.

— Убить Веру.

— Веру в кого? В нее? — не понимает Артемий.

— Вера — моя жена, — объясняет Макс. — Вопрос решен давно. Все руки не доходят. Дальше тянуть нет сил.

— Понимаю, — соглашается понтифик.

Макс готов его расцеловать. Здорово разговаривать с чувствующим тебя человеком. Все объяснение в двух словах.

Артемий встает, подходит к фонтану. Попеременно подставляет руки под прозрачную струю воды.

— Не проси меня помогать в этом деле. Мой дар обращен во благо. Я не осуждаю тебя. Задумавший убийство, уже убийца.

Макс тоже встает, подходит к фонтану. Смотрит понтифику прямо в глаза. Артемий отмечает про себя, что его визави совершенно нормален. Никакого маниакального раздражения. Макс продолжает по-житейски здраво рассуждать:

— Я ее задушу, или сожгу, или утоплю. Но надо, чтобы для всех она умерла естественной смертью. Я же не Отелло, и нести наказание мне не за что. Когда-то я вручил ей свою жизнь, а она мне свою. Поэтому я волен распорядиться тем, что получил добровольно. Моей жизнью Вера распорядилась сполна.

— Есть один способ. Старинный. Он абсолютно бескровен, — медленно, со значением сообщает Володин. — Человека можно убить мыслью. Если каждый день, каждую минуту думать о смерти своего ближнего, он обязательно умрет.

— Когда? — оживляется Макс.

— Зависит от нравственной ауры. Если твоя жена ни в чем перед тобой не виновата, борьба будет изнурительной. В конце концов она умрет, но и ты сойдешь с ума. Но ежели в ней сидит вина, какое-нибудь предательство или измена, а еще лучше желание, чтобы ты поскорее сдох, тогда — другое дело. Ты спокойно разломаешь ее защитную оболочку, и ей конец.

Макс вспоминает Веру, их совместную жизнь, вчерашнее вранье, сегодня по выяснению им в фонде оказавшееся правдой, и печально констатирует:

— Моя жена — чистый, порядочный человек. Даже стерильный. Она использовала мою жизнь, но с моего согласия.

— Такую убить тебе не под силу. Лучше спокойно разведись.

Артемий стряхивает брызги с рук, прохаживается по комнате. Макс автоматически движется за ним.

— Значит, жена Ласкарата тут ни при чем?