Новые русские бесы

А. СВАНИДЗЕ: Значит, не поверят потом.

Ю. ГРЫМОВ: Мне это очень… Это колоссальная помощь. Но потом эти девушки, женщины вошли во вкус.

А. СВАНИДЗЕ: Стали указывать.

Ю. ГРЫМОВ: Да. Они так вперед чуть-чуть. Я думаю, как же хорошо, у меня три консультанта и еще две бесплатные со мной сидят. Но они потом вошли во вкус. Что вот ту-то не то, вот это опасно.

К. ЛАРИНА: И этого быть не могло.

Ю. ГРЫМОВ: Поэтому вот этот ценз, это же, как мы говорим сейчас, художник ответственный. Также ответственный цензор. Он или помощник, или разрушитель. Это сто процентов.

К. ЛАРИНА: Ну, это такие консультанты получаются на картине.

Ю. ГРЫМОВ: Вот я за консультантов. У нас цензор имел право в контракте запретить съемки. Он мог сказать: стоп. И вы в течение 24 часов покидаете страну. Вот такое существует в арабском мире сегодня. Я это прошел сейчас 2 месяца в Африке.

А. СВАНИДЗЕ: Ксень, а вот знаешь, еще такой любопытный пример по нашей теме. Когда Александр Сергеевич Пушкин хотел написать историю Пугачевскую, а получилось…

А. СВАНИДЗЕ: Он написал историю…

К. ЛАРИНА: Историю пугачевского бунта.

В. ХОТИНЕНКО: А получилась «Капитанская дочка».

А. СВАНИДЗЕ: Нет, это две у него вещи были. Еще и история пугачевская. Два разных Пугачева…

В. ХОТИНЕНКО: А мы знаем «Капитанскую дочку». Я думаю…. У тебя как название передачи, напомни, еще раз звучит?

К. ЛАРИНА: Историческое кино: суд над прошлым или его оправдание?

Ю. ГРЫМОВ: Осмысление, может быть, надо было потоньше…

В. ХОТИНЕНКО: Ты знаешь, вообще, я лично всегда стараюсь видеть эти аллюзии. Я ведь еще снимал (это тоже совсем невозможно назвать документальным фильмом) «Паломничество в Вечный город».

К. ЛАРИНА: А, кстати, я про это забыла.

В. ХОТИНЕНКО: Совместный проект Ватикана, православной церкви о первомучениках.

К. ЛАРИНА: Что это за жанр? Это же документальное кино? Что это?

В. ХОТИНЕНКО: Понимаешь, это довольно трудно. Документальный в том смысле, что некоторые вещи я имел возможность снимать на том месте, где некогда происходили события. Потрогать тот камень, потрогать эту колонну, мимо которой, может быть, проходил Моисей. Ну, и так далее, то есть в этом смысле. И так документов мало, и тема была специфическая. Но дело не в этом: все равно дальше возникает вопрос интерпретации. Понимаешь, не суда. Все равно мы будем сталкиваться хоть так, хоть этак с интерпретацией. Просто с точкой зрения на тот или иной предмет. Это всегда было.

К. ЛАРИНА: Теперь все-таки возникает вопрос целеполагания. А для чего? Только я вас умоляю… Когда я спрашиваю режиссера: «Для чего вы берете именно эту тему, почему вас интересует именно этот сюжет истории?», они обычно отвечают так: «Меня вообще не интересует, в какое время это происходило. Меня волнуют люди». Это лукавство, это все ерунда. Я уже наслушалась этого… Поэтому вопрос целеполагания очень важен. Почему режиссер, в данном случае, если мы говорим о кино, выбирает именно этот исторический период? Будем говорить о нашей стране, поскольку это все-таки важнее для нас. Когда я читала последнее по времени интервью с Анджеем Вайдой, меня поразило совершенно, что, оказывается, все, что касается Катынской истории – табу (еще раз просто хочу об этом сказать, и нашим слушателям напомнить, что табу на эту тему – не только проблема России, это проблема Польши). Там на эту тему говорить было нельзя те же самые 50 лет. И Вайда про это как раз и говорил, что целое поколение, а то и больше, выросло в Польше, которое ничего про это не знает вообще.

Ю. ГРЫМОВ: А что вы говорите про Вайду и про эти вещи? Конкретный пример. Документ: выпуская фильм «Казус Кукоцкого», я получаю письмо от канала НТВ – вырезать то-то и то-то.

К. ЛАРИНА: Вот ты напомни, что просили вырезать, кстати.

Ю. ГРЫМОВ: Для меня это было, и для Улицкой Люси – шок. Мы хотели наоборот, культурно. А сослались на книгу, что там было. Когда возвращается из очередного плена Голдберг, кто читал книжку «Казус Кукоцкого», он говорит о том, что русские войска мародерствуют. Это было написано в книге. Изнасилования, воровство и т. д. Я подумал, (это мое мнение было), что слишком широко сказано. В кино, мне кажется, что когда написано широко, есть элемент неправды. И я свел это до частного случая, когда сказал, что я был свидетелем одного случая, когда был изнасилован детский приют полным составом. То есть я сузил грех…

К. ЛАРИНА: Масштаб.

Ю. ГРЫМОВ: На что мне канал говорил: «Вы обижаете русские войска. В книге не так». Но, ребята, в книге было написано еще страшнее. Вы понимаете, еще страшнее, поэтому, когда вы говорите, что все-таки движет…

К. ЛАРИНА: Что движет? Почему это?