Новые русские бесы

В. ХОТИНЕНКО: Точно было. Теперь говорят – маленькая роль. На самом деле деталей столько у нас будет в дальнейшем, там вот эти одни… Ведь бардак, о котором я говорю, на фронте начался разнообразный. И например, у нас будет такая сцена, которую тоже Киборский подсказал, нашел, – как начиналось братание, одна из сцен братания. На нашей стороне заиграла гармошка, на той стороне заиграл аккордеон, потом они вышли, и «не стрелять», «нихт шлиссен», там то да се, и пошли навстречу друг другу. Играет наша гармошка – и с той стороны аккордеон. И они вот под эту музыку встретились, началось братание. У нас будет, например, такой эпизод. Совершенно свежая фактура. А у нас три сцены братания совершенно разных.

К. ЛАРИНА: Кстати, Польша, мы не вспомнили, особое место занимает здесь Польша и поляки, и лично товарищ Ольбрыхский. Неожиданно его появление в этом фильме.

В. ХОТИНЕНКО: Ой, у нас принято… Вы понимаете, у нас кинематограф, я могу быть благодарен, например, за то, что Ольбрыхский, когда я был пацаном, был кумиром моим, просто кумиром. Фильмы с его участием я смотрел по 250 раз. Когда я учился в архитектурном, я купил точно такую дубленку, как была у него в фильме «Все на продажу». И мог ли я подумать тогда, что спустя много лет (мы как раз снимали сцену гонок вот этих в Праге) вдруг приходит вдруг кумир моей юности Данек Ольбрыхский. Замечательный совершенно человек. Совершенно замечательный. Это такое невероятное счастье – встретиться, да потом поработать…

К. ЛАРИНА: Он там сам говорит в фильме или его переозвучивали?

В. ХОТИНЕНКО: Его переозвучили.

К. ЛАРИНА: Он же по-русски говорит.

В. ХОТИНЕНКО: Он по-русски говорит вполне пристойно. Но там он еще и по-немецки у нас говорит много – а я был убежден, что он по-немецки говорит. Но, к сожалению, у нас просто не было времени, можно было его вызвать, повозиться, и он бы все сделал. Не дай бог, еще и обидится на нас за то, что мы его не вызвали, но, в общем, невозможно было.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, я хотела бы вопрос задать…

К. ЛАРИНА: Давайте. Давайте, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня такой вопрос. Я смотрю фильм, и мне очень нравится, все детали, атмосфера кажутся достоверными и вызывают доверие. Но вот момент: звучит музыка танго, и Мария Миронова с Балуевым танцуют, ну, в общем, не танго, а переминаются с ноги на ногу в духе сегодняшнего дня. Ну, это называется большой ляп, вы уж извините. Как можно допускать такое?

В. ХОТИНЕНКО: Ну, я объясню следующее. Во-первых, Балуев честно признается, что он танго танцевать не может. Это раз. Второе: дело в том, что танец танго только-только появился, и изощренно его, боюсь, не танцевали даже в Аргентине. Напомню, все танго тогда назывались аргентинскими. И запись, которая звучит у нас, это уникальная запись, одна из самых первых записей танго. Если бы полностью прослушать его, там объявления есть. Я прослушал, наверное, штук 50 вариантов танго, пока не наткнулся вот на этот с поразительным совершенно звучанием. Запись какого-то, я не знаю, там 1909 года. Поэтому это допустимо. Я понимаю желание зрителя. И замечание хорошее. И, наверное, если бы мы находились немножко в других условиях, не в телевизионных рамках, мы, наверное, пригласили бы хореографа, но не думаю, что…

К. ЛАРИНА: И был бы вставной номер – и все.

В. ХОТИНЕНКО: Да, да, да. Вот видишь. Поэтому я не считаю это ляпом. Не ляп, это совершенно точно.

К. ЛАРИНА: Если бы они вальс не умели танцевать, я бы удивилась.

В. ХОТИНЕНКО: Да, да, да. А танго только появилось. Думаю, мы даже чуть-чуть нарушаем. Его еще даже не очень в России вообще танцевали. В этом смысле может быть легкое историческое допущение. Но это не ляп, это сто процентов.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Меня Александр зовут. Я хотел бы выразить восхищение фильмом. Вы правы, отметив, что не снимают у нас фильмы про Первую мировую войну, и очень бы хотелось увидеть продолжение типа «Московской саги», что стало с героями. Как-то было бы забавно посмотреть, кого из них расстреляют.

М. АНТОНОВ: Владимир Иванович, но ведь вы придумали легенду для героев. У вас легенда эта чем-то заканчивается?

В. ХОТИНЕНКО: Я уже говорил и повторю еще раз: мы когда с героями работаем над характерами, мы пользуемся принципом, который в свое время использовал Хичкок. Он всегда наговаривал с актерами всю их биографию, все то, что за рамками сценария. То есть в каком магазине он покупает то-то и то-то, какой электричкой или поездом едет в Лондон, и так далее, и тому подобное. Сколько детей, какой незаконный. Он наговаривает, чтобы человек чувствовал свою историю. Естественно, я написал всю биографию до, и мы, естественно, наговаривали биографии какие-то после. Так или иначе, вот досмотрят до конца, я просто не буду выдавать всех секретов, там это все так или иначе чувствуется. Я не имею права говорить, чтобы не раскрывать карты, потому что все-таки еще шесть серий предстоит посмотреть, но у нас, в общем, там все эти мостики проброшены для каждого из основных персонажей, и догадаться даже можно.