Новые русские бесы

В. ХОТИНЕНКО: Да почему она должна обязательно соответствовать? Ведь так никогда не было. Побойтесь бога, в конце концов. Это похоже на анекдот, который в застойные времена был популярным. Мужик расклеивает листовки. Его хватают, естественно, люди, стриженные под скобку. Подводят. А на этих листовках ничего не написано. Белые листы. Они говорят: ты чего расклеиваешь? А он говорит: и так все всё знают. Вот это очень похоже на этот анекдот. Я не буду комментировать это, но в принципе, с моей точки зрения, это, во-первых, общеизвестно, во-вторых, чуть-чуть наивно по-человечески.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Что именно?

В. ХОТИНЕНКО: Вот эти декларации. Насквозь прогнившее общество – ну что это? Такие общие декларации. С кем мастера культуры? Ну, давайте разберемся хотя бы в историческом аспекте. Ретроспективном. А что, Пушкин диссидентом был? А что, Гоголь был диссидентом?

К. ЛАРИНА: В какой-то степени да.

В. ХОТИНЕНКО: В какой? Он хотел камер-юнкера получить. А что, Достоевский был диссидентом? Мастера культуры были, прежде всего, мастерами культуры. И они занимались тем, что позволяла их совесть, что требовал их талант. И все. Входило это в контру с властью, не входило – это был уже совсем другой вопрос. У кого-то входило, у кого-то не входило. Кто-то пользовался, например, как тот же Маяковский: революционные мотивы его вдохновляли на творчество и были для него стимулом. Потом он разочаровался, трагически закончил и т. д. Картина очень пестрая. Не надо все валить в одну кучу. Горящие памятники меня, как в прошлом еще и архитектора, заботят ничуть не меньше. Это трагедия и действительно проблема. Это одно. Ходорковский – это совсем другая проблема. Здесь, в такой передачке, да свалить все в одну кучу – да мы ни в чем никогда не разберемся. Мы просто закончим тем, что каждый из нас озвучит свою позицию. И в ней никогда не будет звучать: я с властью или против власти. А причем здесь это? Раз, во-первых, Шевчук смог выступить публично при огромном количестве людей и его не арестовали в зале или после концерта, значит, это хорошо. Этот человек опубликовал в Интернете – в Интернете вообще публикуется все. Мы сидим, об этом разговариваем. О чем разговор? Значит, если мы имеем возможность соблюсти основную ценность демократическую – свободу слова, значит, это не насквозь прогнившее общество. Поэтому вопрос другой: вопрос чудовищного бескультурья, вопрос чудовищной пошлости, в которой мы живем. Опошление всего, опошление в принципе культуры, это торжество попсы, тошнотворная атмосфера попсы. Это другой вопрос. И Шевчук одно время с ней боролся. Но это каждый раз что-то отдельное и что-то чрезвычайно важное. Политика – это совсем другое. Мы, может, не совсем даже в ней разбираемся. И во всех этих тонкостях. Это возможно везде. И события в Ираке, в Америке показали, что это возможно. И давление государства возможно. Даже там, в этом идеально демократическом обществе.

К. ЛАРИНА: Володя, правильно ли я понимаю, что ваша позиция в том, что человек, который работает в культурном пространстве, любой художник, должен абстрагироваться от власти вообще? То есть культура вне политики (существует такой постулат)? Я так понимаю, что вы на этом настаиваете.

В. ХОТИНЕНКО: Я настаиваю на этом. Вот мы трое – разные совершенно люди. Но это не мешает нам сидеть, разговаривать, если как минимум не доводить до истерических каких-то выплесков. Это не исключает темперамента, не исключает боли, не исключает темпераментной боли в том, что мы делаем. Я послушал, Кирилл рассказывал сейчас о том, что он делает. Но превращать это в такие хлесткие лозунги, в декларации – да мы их наслушались за всю свою жизнь, этих деклараций. Моцарт мечтал быть на службе государства…

К. ЛАРИНА: Моцарт не жил в РФ, он жил совсем в другой стране, в другое время.

В. ХОТИНЕНКО: Я и про Россию привел примеры.

К. ЛАРИНА: Пушкин вообще ни разу не был за границей.

С. КЛЕБАНОВ: А Булгаков попытался написать пропагандистскую пьесу, и не получилось. За это его даже можно уважать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Знаете, я позволю себе не согласиться с тем, что культура вообще должна быть вне политики. Потому что культура делается людьми. Эти люди живут в реальном мире. Эти люди сталкиваются с проблемами реального мира. Мне кажется, как раз одна из задач мастеров культуры – это художественно осмыслить мир, в котором мы живем. Без политики тут никак не обойтись. И без собственной гражданской позиции автора.

В. ХОТИНЕНКО: В свое время знаменитая была пресс-конференция, шведы брали интервью у Тарковского, когда он собирался оставаться за границей. И они никак не могли понять простой вещи. Они спрашивали: а кто вам деньги дает на кино? Он говорит: государство. А кто запрещает ваше кино? – Государство. Они совершенно не могли это понять.

К. ЛАРИНА: Ну, помимо того, что они денег давали на кино, они еще и уродовали это кино нещадно.

В. ХОТИНЕНКО: Ну, дай бог нам сейчас иметь такое кино, которое…

К. ЛАРИНА: В том-то и дело. Это вообще отдельная судьба…