Новые русские бесы

В. ХОТИНЕНКО: Государство имеет право делать то, что делало даже в глубоко застойные времена, когда появлялись шедевры. Государство имеет право заказывать фильмы какие-то, которые ему нужны, с нужной идеологией. Имеет право, потому что оно ведь дает деньги. Но всякое разумное государство будет проводить дифференцированную политику, культурную политику, где будет широкий спектр фильмов, широкий спектр тем. И совершенно определенная художественная свобода для художников. Вот и все. Тут все просто.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, я бы еще очередную десакрализацию государства произвел, назвав это все-таки не государством. Какое это государство? Это чиновники. Это менеджеры, которые либо выбраны народом, либо назначены кем-то еще. Вот и все. Они меняют позицию в зависимости от каких-то своих требований. И эти требования, кстати, бывают не всегда бездарными и бессмысленными. Мы имеем в виду сразу идеологему некую. А есть пропаганда здорового образа жизни. А есть пропаганда нравственных ценностей. Ну, это звучит как оксюморон, я сейчас понимаю.

К. ЛАРИНА: Вам было бы интересно снимать пропаганду?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не получится, у меня не выйдет.

К. ЛАРИНА: Даже самых свежих, прекрасных идей?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я смешлив.

С. КЛЕБАНОВ: Во-первых, все-таки государственная поддержка кино опять же не является заказом. Это действует немножко по-другому. Режиссеры, продюсеры приходят в какие-то органы, финансирующие кино, со своими заявками. Они просят деньги на кино. Государство не заказывает: ну-ка, снимите нам фильм про то, как хорошо Россия поднимается с колен. А когда вы говорите, что государство должно заказывать кино, соответствующее его идеологии…

В. ХОТИНЕНКО: Я не говорил, что должно. Имеет право.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А я считаю, не имеет права. Потому что если мы говорим о демократическом государстве, в нем присутствуют разные идеологии. И идеология партии, которая сейчас у власти, которая в демократическом государстве может представлять 52 % населения, может не соответствовать…

В. ХОТИНЕНКО: Вообще надо запретить пропаганду идеологии.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да. Не соответствовать другой идеологии.

К. ЛАРИНА: А как ты это запретишь?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Законодательно.

К. ЛАРИНА: А она у нас запрещена конституцией.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Значит, надо акции в поддержку конституции. 31-й статьи.

К. ЛАРИНА: У нас есть такая акция – называется Стратегия-31. Я думаю, вы в курсе судьбы этой акции.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Товарищ мой пошел на эту выставку… Что я говорю? На выставку достижений общественной мысли. Да, он пошел на манифестацию в поддержку 31-й статьи, он хороший композитор, замечательный, получил дубинкой по голове. Он под судом сейчас. И я просто его уговариваю: «Можно пойти еще раз и еще раз, но эффективней, если ты напишешь музыку, или оперу, которая называется “31”. Эффективней, если ты выскажешься таким образом, как художник.

К. ЛАРИНА: Такой случай произошел с другим композитором, который написал реквием, какой-то концерт, посвященный Ходорковскому Михаилу. И ему разрешили исполнить это в большом зале консерватории. После чего зам ректора был уволен из консерватории. Алексей Грибуль, кстати, был уволен после того, как он разрешил этот концерт. Вот, пожалуйста.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это возмутительно.

К. ЛАРИНА: Конечно, можно нарисовать, написать, опубликовать, если это кто-то опубликует и если это дойдет до аудитории. А если нет? Конечно, есть, наверное, какая-то черта, которая определяет выбор каждого человека. Когда он понимает, что ему мало возможности для высказывания, и тогда он выходит на улицу, 31-е, 32-е – не важно, какое.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Более того, умное государство сделает так, чтобы это черта была как можно дальше. И не ставить людей в бесконечное состояние выбора: за власть, против власти. За топор или против топора.

К. ЛАРИНА: Возвращаюсь к призыву Алексея. Он все-таки говорит об очень простых вещах. Можно перевести на простой человеческий язык без пафоса. Если ты не разделяешь идеологии, которая сложилась сегодня в нашем государстве, не сотрудничай с этим государством. Вот и все. Позволь себе эту роскошь. Потому что, конечно же, не обязательно для этого выходить 31 числа на площадь Триумфальную под дубинки. И даже совсем не обязательно писать по этому поводу призывы или какие-то прокламации и расклеивать их во дворах московских или питерских. Просто сказать себе: я в этом не участвую. Я вас не обслуживаю.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет, он призывает не принимать участие в пропагандистских мероприятиях. Государственные деньги – это значит, что театры должны отказаться от государственных дотаций? И просто сказать государству: мы не берем вашу дотацию? И закрыться? Вы это предлагаете?

К. ЛАРИНА: У нас Газпром имеет контрольный пакет акций радиостанции «Эхо Москвы». Конечно, следуя этой логике, я должна встать и выйти отсюда, понимаете?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: И больше не подходить к этому микрофону.