Новые сказки. Том 3

В берёзовом лесу, раскинувшемся сразу за старой вырубкой, жила ежиха Фаня. В начале лета под груду поросшего мхом валежника она принялась носить тонкие веточки, длинную траву и сухую листву: в уголке, скрытом от посторонних глаз, Фаня строила уютное гнёздышко. Ранним июньским утром в нём появилось трое малышей-ежат: две дочки – Тоша и Шоша – и сынок, которому мама-ежиха, сколько ни билась, не могла подобрать имени – не подходило ему никакое, и всё тут! Однажды Фаня решила, что имя рано или поздно найдётся, и положилась на волю случая.

Ежата родились беспомощными розовыми слепыми комочками, совершенно голенькими – без колючек. Вскоре у них отросли короткие мягкие белые иголочки, которые постепенно стали темнеть и твердеть.

Тоша и Шоша всегда держались вместе, они то дрались, то мирились, а безымянный ежонок был сам по себе: ему нравилось сидеть в уголке и шебуршаться в сухой траве, отыскивая ароматные цветы и стебельки, рассматривая и сравнивая их. Как-то Фаня не выдержала:

– Что ты всё «шуш-шуру» да «шуш-шуру»? Не ежонок, а Шушуня!

– Шушуня, Шушуня! – радостно подхватили Тоша и Шоша. – Настоящий Шушуня!

Так для ежонка нашлось имя. Когда малыши подросли, Фаня начала выводить их на прогулку. Тоша и Шоша были всегда рядышком, далеко не отбегали, Шушуня же часто терялся, потому что постоянно глазел по сторонам. Всё ему было интересно: скользящий по каплям росы солнечный луч, колышущаяся тень от лопуха на лесной тропинке, красные капельки ягод, пёстрые бабочки, одуванчики.

В первый раз, увидев белый пушистый шарик, Шушуня приблизился к нему, чуть дыша, и тихо спросил:

– Пушистик, ты кто? Птенчик?

– Хи-хи-хи! Какой ты глупый! – засмеялась Тоша. – Это всего лишь цветок!

– Какой же это цветок, когда он живой, – возразил Шушуня. – Посмотри, он кивает мне головой!

– Ничего не кивает! Это ветерок качает его из стороны в сторону. Неожиданно подул сильный ветер, и пушинки разлетелись во все стороны.

– Улетел Пушистик, – грустно произнёс Шушуня.

Тоша прямо покатывалась со смеху, глядя на братишку. Дома она рассказала всё маме и Шоше. Сёстры начали было дразнить Шушуню, но ежиха заступилась за сына:

– Перестаньте, пожалуйста! Ишь, растрещались, как сороки! Вы-то друг с другом играете, а он бродит один-одинёшенек. Не трогайте его!

Тоша и Шоша замолчали, но долго ещё шептались и хихикали.

На следующий день, гуляя по лесу, Шушуня набрёл на берёзовый пень, усыпанный жуками-солдатиками. Он долго наблюдал, как они быстро бегают вверх-вниз, и мечтал разглядеть узоры на их спинках. Наконец один из солдатиков прошмыгнул совсем близко от ежонка. Шушуня устремился за ним. Жучок мчался, не останавливаясь, решив, видимо, что если ежонок догонит его, то непременно съест. Устав бегать, он нырнул под осыпавшуюся сосновую кору и затаился. Шушуня подождал немного, грустно вздыхая, и решил вернуться обратно. Тихо брёл он через лес, но тот берёзовый пень всё не появлялся. Ежонок понял, что заблудился.

Мария Воробьёва, 12 лет

Поплутав немного по лесу, Шушуня попал в заросли иван-чая, которые показались ему высокой непроходимой чащей. Долго продирался он через гущу цветов и наконец выбрался на полянку перед небольшим озерцом. У воды сидел лягушонок и что-то внимательно рассматривал.

– Добрый день, лягушонок!

– Здравствуй, Розовое Облачко!

– Никакое я не облачко! Не видишь, что ли, – ежонок я! Шушуня.

– Ты посмотрись в воду!

Шушуня подошёл к озерцу и осторожно заглянул в него. Он увидел чёрные блестящие глазки и нос-пуговку, всё остальное было скрыто в розовой дымке: пока ежонок пробирался через иван-чай, лепестки цветов осыпались и насаживались на его иголки. Шушуня действительно стал «Розовым Облачком».

– Фу, – недовольно наморщил нос ежонок. – Я как девчонка в бантиках! Послушай, убери с меня цветы, пожалуйста!

– Не-е-ет, – задумчиво протянул Лягушонок. – Во-первых, я исколю лапки: вон иголки какие колючие – даже отсюда видно. Во-вторых, так гораздо красивее.

– Можно подумать, – замялся Шушуня. – А тебя как зовут?

– Кап.

– Как?

– Кап. Мама так назвала, потому что когда учила: «Скажи – Ква-а-а», я говорил: «Ка-а-ап!» Не выговаривал некоторые звуки, понимаешь? Теперь-то я всё правильно произношу, а имя так и осталось.

– А мне нравится: кап-кап-кап – словно капли дождя прыгают по листьям.

– Ой! Значит, я прыгающий дождик?

– Ну да. Ты ведь умеешь прыгать?

– Спрашиваешь! Я прыгаю дальше всех здешних лягушат! Только ты никому не говори: мама сказала, что хвалиться – плохая привычка.

– А что ты здесь делаешь?

– Со-зер-цаю.

– Чего?

– Созерцаю. Это значит – внимательно рассматриваю, наблюдаю за всем. Например, как кружит стрекоза над водой, как плещутся мелкие рыбки, покачиваются листья кувшинок, дрожат водоросли… Это мне дедушка Кваныч объяснил – про созерцание. Дедушка очень старый. Ему столько лет, что он даже сам не помнит, сколько!

– А можно с тобой? По-соц… по-сор… по-со-зер-цать?

– Конечно! Вдвоём-то намного веселее!