Новые соседи

— Светлые боги послали нам гостей… — произнес сутулый старик с бронзовым венком. Его тихие слова мигом всех утихомирили и навели порядок. — А мы в близорукости своей и не разглядели. — Старик выпрямился, поднялся, опираясь на посох, и забрал у вождя амулет.

Стражники разошлись в стороны.

— Как твое имя, юный воин? — Старик протянул мальчику свой посох, который Ули, мало что соображая, принял; обошел гостя со спины и повесил на шею желудь, застегнув сзади застежку. Мальчик, разглядывающий странный посох, и не заметил, что свой вопрос старик задал на дорча. Посох был из потемневшего гладкого мертвого дерева, а веточка живая, и листики настоящие! Они воспряли и словно потянулись к мальчику. Старик забрал посох и уставился Ули в глаза, дожидаясь ответа.

Ули сжал кулаки. Ну уж нет! Хватит! Больше он прятаться не станет.

— Ултер, сын Рокона! — выкрикнул он.

— Младший сын дана Дорчариан, — кивнул незнакомец, оглядывая ошарашенных воинов, и мягко взял Ули за плечи, подталкивая к трону. — Преломи с нами хлеб и отведай вина. Будь нашим гостем…

Краснолицый захохотал. Он хохотал долго и с удовольствием, колыхаясь и тряся усами и седыми косами, стуча ладонью по столу так, что кубок с вином подпрыгнул, упал на бок и разлился.

— Вина! — проревел весельчак так громко, что у мальчика зашумело в голове. — Вина! Будь моим гостем, наследник дана Дорчариан!

— И позаботьтесь о нашей гостье, — велел стражникам старик.

— Светлые боги любят тебя, парень! — громогласно крикнул вождь. — В моих чертогах угрожать убить моих воинов — и после этого стать моим гостем?! — Он опять захохотал, и бойцы подхватили, стуча рукоятями кинжалов по столу. — Я Сегмат Громкий, правитель благословенной Толгвены!

Сегмат плеснул вина в кубок, щедро долил водой. Отрезал большой кусок мяса и придвинул к мальчику. Нагнувшись и заглядывая в глаза, он серьезно спросил:

— Ты грозился убить… А от твоей руки погиб хоть один враг?

Ули вспомнил своего первого убитого… Вспомнил бой у Заградного моста, рухнувшего лицом вперед раба, которому окровавленный Хродвиг выдавил глаза, и осторожно кивнул.

— Только мне прадедушка помогал, — признался Ули.

Вождь опять захохотал, наполняя чашу, радуясь поверженному врагу. А потом вдруг замолчал и не заметил, как замочил руку вином. Отряхивая ладонь, вождь нахмурился и спросил:

— Постой?! Прадедушка — это не Хродвиг Упрямый?

Ули кивнул.

— Неужели он еще жив? — поразился вождь и посмотрел на жреца. Тот пожал плечами.

Ули поднял голову и твердо ответил, припомнив поминальную речь Хоара:

— Дан Дорчариан, повелитель и защитник племен квельгов, терскелов, алайнов, дремнов, дворча и дорча, гверхов и гворча, Хродвиг по прозвищу Упрямый, старейший и мудрейший из дорча, упокоился! Пусть примет и обласкает его Мать Предков! — Лоб Ултера прорезала глубокая морщина, а голос дрогнул. — Я проводил прадедушку в Город мертвых!

Торжественный ответ мальчика понравился вождю. Он покачал головой и медленно поднялся.

— Вина! — заревел Сегмат Громкий, вдарив кулаком по столешнице с такой силой, что блюда подпрыгнули. — Восславим Хродвига Железную Руку, который ушел к предкам! Немало он пролил крови отступников-нечестивцев! Вечная слава!!!

— Вечная слава!!! — Воины зашумели, полилось вино, затрещали раздираемые туши запеченных свиней и баранов, застучали ножи. Пирующие набросились на еду. Сегмат нагнулся, дохнув вином, и накрыл ладонь мальчика своей ладонью. — Мой отец Сегут Строитель рассказывал, когда я был еще сопляком, о славных героях. И о Хродвиге Железная Рука из далеких гор поведал… — Глаза правителя затуманились. — Как он подмял алайнов и как вдарил по нечестивцам с такой силой, что они до конца своих дней мочились, слыша его имя.

Сегмат вновь захохотал и поднял огромную чашу. Кадык заходил ходуном, по вислым усам текло вино и капало на столешницу. Со стуком поставив пустую чашу на стол, Сегмат рыгнул и отер мокрые усы.

— А правда, у Хродвига правая рука из железа? — покачнувшись, невпопад спросил вождь.

Ули вспомнил сухие, костистые, обтянутые бледной кожей ладони прадедушки, и мотнул головой. Вождь пробурчал, похлопал мальчика по спине и удалился. Следом ушли жрец в бронзовом венке и молодой, коротко стриженный воин. Пирующие украдкой посматривали на Ултера, и мальчик принял невозмутимый вид.

Вскоре показались музыканты со свирелями, и окружающие одобрительно загудели. Заиграли свирели, загнусавил рожок, и певцы затянули песню на толгувском языке. Песня оказалась длинной и заунывной, и Ултер заскучал. Дедок-певец завыл совсем громко, и ему в лицо прилетела обглоданная кость. Песнь оборвалась. Вошедший Сегмат швырнул в потешников обгрызенным мослом, и из-под стола выскочили большие собаки. Они бросились к певцам и устроили грызню за объедки. Испуганные музыканты убежали.

— Козлы блеют веселей вас! — заорал вдогонку Сегмат и уселся в кресло. — Вот пайгалы — это да! Когда нас веселил Вутсих, даже боги хохотали до икоты в листве священных дубов…

— Здесь? — Ули огляделся кругом. — Дядюшка Вутц был здесь?