Новые страдания юного В.

Исчезли траурные извещения, зазвучал напряженный, нервный диалог. Его участники по именам не названы, но из их вопросов и ответов видно: говорят отец и мать погибшего. Отец хочет понять, что произошло с сыном, которого он не видел с тех пор, как много лет назад расстался с его матерью. Эдгар однажды сам разыскал его, но не назвался, и отец даже не узнал сына. Объяснения матери не удовлетворяют отца, и он начинает разыскивать людей, с которыми его сын встречался в последние месяцы, недели и дни жизни. Диалоги отца и тех, кто знал сына, больше всего напоминают пьесу.

Ответы, невольно неполные и неточные, комментирует сам погибший, объясняя загадочное и непонятное в своей истории, как бы воскресая, чтобы воссоздать всю свою жизнь. Этим приемом, нередким в современной драматургии, Пленцдорф владеет мастерски.

Элементы повести, сценария, пьесы соединены не механически, они являют собой естественный сплав — потому так затруднительно однозначное жанровое определение того, что написал Пленцдорф. Для простоты называем это повестью.

Повесть об Эдгаре Вибо вызвала не только большой интерес и положительные оценки, но и резкое неприятие. Едва она появилась в свет на страницах «Зинн унд форм», как известный юрист и литератор профессор доктор Ф. К. Кауль написал главному редактору журнала профессору В. Гирнусу резкое письмо по поводу этой публикации.

У Кауля вызвала возмущение сама мысль, что вообще возможны параллели между героем Гёте и беспризорничающим юнцом… Считая Эдгара «ни в коей мере не типичным для нашей молодежи», критик отказывает автору в праве заниматься подобным персонажем, упрекает писателя и журнал в том, что в повести нет социально-политического противовеса Эдгару.

Журнал «Зинн унд форм» опубликовал это письмо и провел его широкое обсуждение. Оно проходило в стенах редакции и на страницах журнала (№№ 1–4 за 1973 год). Это была одна из самых интересных литературных дискуссий последнего времени в ГДР. Ее участникам было предложено несколько вопросов, которые, как мне кажется, представляют интерес не только для споров о данном произведении.

«В чем причины необычного успеха работы У. Пленцдорфа? Умаляется ли произведение Гёте тем, как Пленцдорф в своем тексте обращается к нему? Какую роль играет это обращение к гётевскому «Вертеру» в художественном построении повести Пленцдорфа?

Обязано ли искусство изображать только «типичные» для молодежи ГДР образы (понимая под ними одни лишь образцовые характеры)? Означает ли художественное воплощение молодого человека с «нарушенным поведением» (так назвал Эдгара в своем письме доктор Кауль. — С. Л.) неизбежное отрицание или умаление положительного идеала?

Должен ли в художественном произведении социально-политический «противовес» воплощаться в фигуре второго, образцового героя? Что отличает художественное произведение от документального отчета об уголовном происшествии?»

В обсуждении приняли участие писатели, литературоведы и критики, театральные деятели, среди них действительные члены Немецкой академии искусств, затем оно было продолжено опубликованными в журнале письмами литераторов и читателей. Вступительное слово сделал заведующий одной из литературных кафедр Берлинского университета им. Гумбольдта профессор Роберт Вайман. Он главным образом рассматривал соотношение между гётевским Вертером и юным В. — героем Пленцдорфа и определил это соотношение короткой и точной формулой: «Классический текст как развернутая метафора», показав, что цитирование гётевского текста и параллели к его сюжету представляют собой охватывающее всю повесть огромное метафорическое уподобление, в свете которого полнее раскрываются не столько внешние, заметные с первого взгляда черты героя, сколько его глубокие внутренние качества. Сама обстоятельность и серьезность литературоведческого подхода показывают, что для ученого повесть Пленцдорфа представляется произведением, заслуживающим научного исследования.

Участники обсуждения говорили о том, что повесть Пленцдорфа интересна не только для юных — воспитуемых, но и для взрослых — воспитателей.

Резюмировать все обсуждение можно словами одной из участниц — Эльке Хиршман. «Это честная книга, книга, которая вызывает «если» и «но», «однако» и «несмотря», и, вероятно, именно в этом состоит ее обаяние, ее сила, ее убедительность».

А что думают по этому поводу сверстники Эдгара Вибо?

Осенью прошлого года редакция журнала «Нойе дойче литератур» пригласила несколько молодых людей — рабочего-строителя, школьницу, двух студенток, чтобы они высказали свое мнение о «Новых страданиях юного В.». Речь шла главным образом о впечатлении от спектакля, но была затронута и его литературная основа. Я присутствовал на этом обсуждении и записал его на магнитофонную пленку. Включая теперь запись, слышу интонацию обсуждения — живую, веселую, раскованную… Молодых участников не смутили сложные вопросы, которые поставили перед ними старшие — члены редакционной коллегии журнала.

Вот вкратце что они говорили.