Новые страхи

Водителю удалось еще расширить отверстие в стекле, он приложил рот к отверстию с зазубренными краями. На этот раз я смог ясно услышать его громкий крик на фоне окружающего шума.

– Помогите, пожалуйста! Ради бога, помогите! – Я уставился на его перекошенное лицо и знал, что мой наводящий ужас спутник, возвышавшийся надо мной в темноте, тщательно обдумывает мой вопрос перед тем, как ответить.

Наверняка кто-то в гостиничном комплексе по другую сторону улицы мог слышать шум и прийти на помощь, прийти, чтобы избавить меня от этого ужасного кошмара.

Пурпурно-оранжевое пламя вспыхнуло в машине позади перекошенного и кровоточащего лица водителя. Его глаза раскрылись так широко, что мне показалось, что они выскочат из глазниц и лопнут. Он чувствовал жар, но не мог повернуться и посмотреть. Губы двигались, но слов я не слышал.

– Лебедь, – наконец произнесла Тень. – Зови меня Лебедем. – И хотя я знал, что это не его имя, я понял, почему он его выбрал.

Пламя в машине вдруг стало оранжевым, и в нем оказались лицо и руки водителя. Его рыжие волосы вспыхнули и исчезли. Плоть таяла и облезала слоями, как воск на манекене в универмаге, губы искривились в непроизвольной улыбке, обгорая и обнажая пожелтевшие зубы в челюстях, которые теперь казались значительно длиннее, чем прежде. Я понимал, что он бы закричал снова, если бы пламя не попало ему в горло и легкие и не сожгло их. Испытанное им при этом потрясение сделало его похожим не на горящего заживо, а на человека, страдающего от дурного пищеварения: он сглатывал и хватал ртом воздух, и это было самым ужасным и непристойным из того, что я вообще видел в жизни.

– Тихо теперь, Элтон, – сказал Лебедь. – Пока я поем. – Глаза водителя выпучились и потекли. Его челюсть продолжала беззвучно двигаться в пламени, как бы повторяя: «Да, да, да…»

В салоне машины бушевало пламя, черный дым поднимался из отверстия, где прежде было ветровое стекло, и от покрышек. Никакого движения внутри уже не было.

Лебедь сказал:

– Иди…

Я понимал, что он уже поел, и – о боже, боже, боже! – я испугался, потому что снова погрузился во тьму. Я ребрами почувствовал все те же удушающие объятия, которые спасли мне жизнь под мостом.

Дым, искры, вращающиеся балки моста через Тайн, снова вихрь, вихрь образов, неоновых огней, снова хлопанье этих огромных холщовых парусов, которые, как я понял, должны были быть крыльями, – и мы снова полетели.

В ночь.

Я не знал, как это возможно.

Это просто было.

На этот раз у меня не было ощущения, что меня несут и сбрасывают на землю в другом месте. Я едва переносил этот вихрь и чувствовал, что содержимое желудка стоит в горле – это был тот момент, когда страх и тошнота становятся одним и тем же ужасным переживанием, – меня едва не вырвало, когда я вдруг оказался в незнакомом переулке возле пристани. Свет пламени отражался на крышах складов вдалеке, и я слышал одинокий вой сирены пожарной машины.

Я замер и посмотрел вниз.

Неужели я цел?

Неужели то, что называло себя Лебедем, исчезло?

В этом переулке не было движущихся машин, и я понятия не имел, сколько может быть времени. Знал только, что сейчас поздняя ночь. У меня было странное ощущение, что я нахожусь на сцене. В реальном ли мире я находился? Или меня перенесли в какой-то параллельный, дьявольский? Уж не призрак ли я какой-нибудь, своего рода актер в жутком спектакле?

Я чувствовал на теле холодную как лед речную воду. Одежда еще не просохла, и ветер холодил мне кожу.

И тот же голос сказал:

– Идем… – Я хотел упасть на колени, рыдая и умоляя.

Но Тень двинулась мимо меня по переулку к реке, и я отвел от нее глаза, как прежде. Вид Горгоны превращал человека в камень. Вид Лебедя мог привести к гораздо, гораздо более печальным последствиям.

Я снова пошел за ним, опустив голову и глядя на движение подола его плаща. Я слышал звук, похожий на странное хныканье испуганного ребенка.

Лебедь сказал:

– Тихо. – И я понял, что это хнычу я.

Я сразу умолк.

– Скажи мне, Элтон, – продолжал Лебедь, идя впереди. Склонив голову, я ловил каждое его слово так же жадно, как осужденный, ожидающий помилования. – Какое мясо вкуснее? Мясо ягненка или волка? – Я не хотел обдумывать неявные смыслы этого вопроса, мне лишь хотелось, чтобы он остался доволен моим ответом.

– Мясо ягненка?

– Нет, Элтон. Ты ошибаешься. – Я снова захныкал, но Лебедь, по-видимому, этого не заметил.

– Мясо волка слаще. И я скажу тебе почему. – Мы повернули за темные здания, отгораживавшие нас от реки. Я видел неоновые огни, отражавшиеся впереди от влажной мостовой. Я не смел взглянуть на идущего впереди Лебедя.