Новые цари

Ольга заметила, что Виталий изменился, когда получил эсэмэс. Она видела, как луч счастья осветил его обычно бесстрастное лицо. Она знала брата как свои пять пальцев и сразу поняла, что это не была реакция, вызванная удачной финансовой операцией, единственным, что могло вызвать у него улыбку. Чаще всего он переживал победу сдержанно, по крайней мере оценивал ее внутренне и сохранял за собой право разделить, с кем хотел. От деда он знал, как должeн себя вести начальник. Во многом Романов был похож на премьер-министра, они были вытесаны из одного камня. Никогда он не продавал шкуры медведя, не убив его. Hикогда не раскрывал своих карт. Никогда не позволял появиться на своей физиономии выражению, которое бы позволило заподозрить его в чувствительности. Однако несколько минут назад она видела, как его лицо порозовело, зрачки расширились и он сжал кулак, будто вернулся на футбольную площадку своего детства и забил гол. Пацан!

И тут Ольгу осенило. Она обнаружила причину прокола.

Может быть, его так потрясла неожиданная встреча с русской княжной? Она знала, что уже долгое время он искал себе подругу и что эта молодая женщина обладала всем тем, что могло его соблазнить. Красота, темперамент, дерзость, аристократический титул и собственное огромное состояние. Этот последний пункт был самым главным, так как Виталий уже имел дело со столькими куртизанками, одна красивее другой, которые представляли себе Виталия с его несметными богатствами как обширное поле для пышных растрат. Тогда, в машине, она сказала ему, что давно знает княжну Оболенскую, только потому, что не хотела показаться несведущей. Луи познакомил ее со взрывной блондинкой всего несколько дней назад, в лихорадке частного ночного клуба. Они едва обменялись несколькими фразами, однако, по словам Луи, княжна — незаменимый персонаж светской тусовки на Лазурном берегу. Даже Марина ее знает, и если и делала вид, что презирает ее, то лишь потому, что завидует ее благородному происхождению и росту манекенщицы.

Ольга вдруг обнаружила, что возле нее стоит Тень. Она даже не услышала, как он подошел. «Можно ли услышать тень?» — подумала она, обескураженная присутствием преданного кавказца.

— У вас проблема, госпожа?

Ольгу всегда удивлял мягкий голос и добродушие Тени.

— Мне нужно связаться с Антоном, срочно.

Не говоря ни слова, Тень нажал на клавишу мобильного, с которым он был постоянно связан через вай-фай, сверхсовременной системы, которая, казалось, была вживлена в его ухо.

— Игорь, соедини меня с боссом. Срочно!

Виталий

Лестница, встроенная в землю, позволяла взобраться по скалистому склону на просторную, слегка наклонную площадку. Аккуратные симметричные растения, словно нарисованные, волновались от малейшего дуновения ветра, a финиковые пальмы тихонечко поскрипывали, словно обсуждали появление Романова. Не было видно ни души. Однако у Виталия было неприятное ощущение, что за ним следят. Он даже испытал мимолетное чувство тревоги: а вдруг это ловушка? Что если его так задумали выманить из его сверхбезопасного мира? Он нащупал свой Walther P 22, чтобы успокоиться. Он ненавидел огнестрельное оружие, но Антон заставлял никогда с ним не расставаться. Он даже не мог вспомнить как его снять с предохранителя… Курок заблокирован, когда ключ находится в позиции S или в позиции F? Сибиряк постоянно твердил: паранойя не имеет ничего общего с инвалидной патологией, она просто является показателем мудрости в этом пaтологически инвалидном мире.

Он услышал музыку. Она доносилась откуда-то сверху.

Дорогa, усыпанная мелким гравием, вела к фронтону, по всей видимости, крылу здания. Опорная стена, оплетенная жимолостью, мешала обойти его кругом. Каменный парапет в четырех метрах сверху указывал на то, что он находится под террасой.

Музыка стала громче. Он узнал концерт Прокофьева. «Петя и волк». Из его детства. Какое совпадение!

Виталий разглядел в фронтоне дверь и, нажимая на ручку, спросил себя, кто в этой истории Петя, а кто волк? Он или жители этой виллы? Но успокоил себя тем, что музыкальная сказка хорошо заканчивается для обоих… Кроме птички, которую проглотили. Но он не представлял себя в перьях и дернул за ручку. Дверь открылась.

«Интересно, — подумал он, — нужно ли крикнуть и заявить о себе?» Гордыня не позволяла ему это сделать. Какой вид он будет иметь? «Есть кто-нибудь?» Не будет же он унижаться и спрашивать дорогу, как какой-то курьер.