Новые центурионы

После такого срока работы в Холленбеке он умел есть перец наравне с любым мексиканцем, так что Рауль Муньос, хозяин заведения, практически бросил Мильтону вызов, предложив отведать свой особый перец – «гринго он придется не по вкусу». Мильтон слопал весь перец с ласковым выражением на лице, сказав, что он ничего себе, вкусный, только вот недостаточно острый. Ну а Серж запил обед тремя стаканами клубничной содовой да еще дважды заправился водой, но пожара так и не погасил, пришлось в конце концов заказать еще и большой стакан молока. Лишь тогда его желудок постепенно стал приходить в норму.

– Что за чертовщина. Ты что, никогда не пробовал настоящей мексиканской кухни? – спросил Мильтон. Серж медленно вел машину по темной летней ночи, наслаждаясь прохладным ветерком, делавшим сносной синюю форменную рубашку с длинными рукавами.

– Никогда не пробовал тот сорт зеленого перца, – ответил Серж, – ты думаешь, это вполне безопасно – прикурить сейчас сигарету?

– Я думаю, что если когда-нибудь снова и женюсь, то обязательно на мексиканочке, которая сумеет так приготовить перец, чтобы жгло день-деньской, – вздохнул Мильтон, выпуская в окно сигарный дым.

В этом месяце Серж был постоянным напарником Мильтона и до сих пор выносил грузного и шумливого полицейского-ветерана. Казалось, Мильтону он нравится, хоть тот и называет его вечно «чертовым салагой», а иногда обходится с ним так, словно в полиции Серж пятнадцать дней, а не пятнадцать месяцев. Но с другой стороны, как-то раз Серж слышал, что Мильтон чертовым салагой обозвал и Саймона, отслужившего в полиции целых восемь лет.

– Четыре-А-Одиннадцать, – произнес оператор, – Бруклин, восемнадцать-тринадцать, ищите женщину, рапорт Эй-Ди-Даблъю.

Серж подождал, надеясь, что Мильтон примет вызов, как оно и входило в обязанности «пассажира», однако старый обжора устроился слишком комфортабельно, чтобы позволить тревожить себя по таким пустякам: жирная нога закинута за ногу, рука придерживает брюшко, молящие глаза обращены к Сержу.

– Четыре-А-Одиннадцать, вас понял, – ответил Серж, и Мильтон выразил ему кивком свою благодарность.

– Пожалуй, я обменяю тебя на полицейскую собаку, – сказал Серж и взглянул на часы: 9:45. Всего три часа до конца смены. Этот вечер, пусть для субботнего он и не богат на события, проходит быстро.

– Можешь хотя бы посветить мне на номера, – сказал Серж Мильтону, успевшему уже прикрыть веки и прислонить голову к дверце.

– О'кей, Серджио, мой мальчик, коли уж ты и впрямь решил меня «пилить», пусть будет по-твоему, – отозвался Мильтон и посветил фонариком на фасады домов, пытаясь разобрать нумерацию.

Серж не любил, когда его звали Серджио, независимо от того, как это говорилось. То было имя из детства, а детство ушло в прошлое так далеко, что он едва его помнил. Своего брата Ангела и сестру Аврору он не видел с того самого застолья в доме брата, когда праздновали день рождения Авроры и когда сам он принес подарки ей и всем своим племянникам да племянницам.

Аврора и жена Ангела Йоланда выбранили его за то, что он редко приходит.

Однако с тех пор, как умерла мама, особых причин наведываться в Китайский квартал у него не было. Он сознавал, что, если память о матери начнет тускнеть, его посещения сократятся до двух раз в год. Но воспоминания о ней и до сей поры были яркими, и понять это было не просто, ведь, пока она была жива, он не думал о ней настолько часто. Когда восемнадцати лет от роду он уезжал, чтобы стать морским пехотинцем, возвращаться домой он не думал вовсе, рассчитывая сменить эти унылые места на что-нибудь другое, возможно на Лос-Анджелес. В то время он и не предполагал, что станет полицейским.

Он представил себе, как она, подобно всем мексиканским матерям, зовет сыновей mi hijo <сынок (исп.)>, произнося это в одно слово, которое звучит куда сокровеннее, чем «сынок» на английском.

– Должно быть, тот серый дом, – сказал Мильтон. – Ага, вот он. Тот, что с балконом. О Боже, балки все прогнили. Не полезу я на этот балкон.

– С твоим весом я не полез бы даже на мост, что на Первой улице, – сказал Серж.

– Чертовы салаги, никакого уважения к старшим, – ворчал Мильтон, пока Серж парковал дежурную машину.