Новые туфли хочется всегда

Родители Наташки испугались за психическое здоровье дочери и отправили ее в ведомственный санаторий в Сочи – подышать зимним морским воздухом и прийти в себя. Там она познакомилась со своим будущим мужем – он скупал старые санатории и просто земельные участки в интересах московского инвестора. В общем, ни разу до сегодняшнего дня я не вспоминала о тех событиях. А сейчас, сидя в кресле, я хотела, но не решалась попросить сделать мне мундан. Боялась, что это будет выглядеть излишней экзальтацией. Ненормально так экстремально реагировать на очередной небрак. Даже если их два подряд. Тем более виновата во всем сама.

Я смотрела в зеркало. Мастер видел лихорадочный блеск моих глаз. Он потрогал волосы, приподнял их у корней. Они упали как-то совсем безжизненно. Потом мастер каким-то особым способом скрутил несколько прядей и опять их отпустил. Смотрел, как волосы исполняют акробатический этюд. Жизни в их движении не было. Он еще раз заглянул мне в глаза, отошел от кресла, принес какую-то коробку, потом взял станок и стал отстригать мне прядь за прядью и складывать их в коробку. Мои глаза горели всё ярче, а голове при этом становилось всё легче.

Положив последний локон, он с поклоном вручил мне коробку. Я вышла из парикмахерской. До Ганга было далеко. Коробка с волосами нагревалась в руках. Такое ощущение у меня возникло. Оглядевшись по сторонам, увидела справа набережную. Прошла по ней пару кварталов. Небо стало темнеть. Люди с улицы почти исчезли. Я повернула на мост, остановилась посредине и выбросила волосы в Сену, потом бросила в реку и коробку. Стояла и смотрела, как вода уносит прошлого проблемы.

Я оторвался от дневника. Подумал, что мне тоже надо бы попробовать сделать мундан. Выдержит ли вода мои мысли? Скорее, этого не выдержит моя последняя любовь, незаконно занявшая мою жилплощадь. Увидит она меня бритым, испугается и, может быть, без лишних слов уйдет. Она хорошо разбирается в моде, но очень далека от ритуальных стрижек и тем более от анализа, почему они делаются. Хотя не факт, что уйдет… Вот так, несколько строк – и еще одной тайной из моего детства стало меньше. Теперь я понимаю, почему отца охватывало беспокойство каждый раз, когда мама шла в салон красоты. Только увидев, что длина волос практически не изменилась, он расслаблялся, тут же уходил к себе, но через несколько минут возвращался и говорил всегда одно и то же:

–  Спасибо.

Мне было странно, но отца я не решался спросить, почему он беспокоится и за что благодарит маму. Маму спрашивал несколько раз. Она всегда отвечала, что не знает точно, что, наверное, за обед – она сварила сегодня рассольник и ушла, отец обедал без нее, а он очень любит рассольник. По ответам мамы я запомнил, что отец очень любил рассольник, борщ, щи, а также когда обеда вообще нет.