Новые туфли хочется всегда

Утро наступило раньше, чем я проснулась. Матвей встретил его первым и взял в союзники. Он лежал поверх одеяла одетый и обутый. Молчал. Выражение лица говорило о серьезном. В глазах сочетались расслабленная улыбка и напряжение. Он всем своим видом будто говорил: «Я готов поддержать любую версию. Если хочешь, то я зашел только что и не смог сдержаться – позволил себе лишнего и прилег на кровать. С какими мыслями ты проснулась?»

Я тоже молчала. До сих пор не перестаю удивляться метаморфозе, когда засыпает один человек, а просыпается совсем другой. Ничего не помнит. А понимает, что ничего не помнит, по каким-то косвенным фактам, как, например, чья-то усмешка или взгляд. Испытывать стыд в такой ситуации можно, но не конструктивно. Что толку? Уже всё сделано. И есть ли чего стыдиться? Я такого не могла сразу припомнить, но хитрая улыбка в глазах Матвея говорила, чтобы я не была в этом слишком уверена, что я могу ох как ошибаться. Еще было не понятно, с чем связано это напряжение в его глазах. Что не так? Или что может быть не так сейчас, утром?

– Доброе утро, или я что-то уже пропустила?

– Доброе утро, – сказал он загадочно.

– Да, утром я выгляжу именно так – а что?

– Водички?

– Хорошо бы, спасибо.

Он протянул мне стакан. Я выпила один стакан залпом и потянулась, чтобы налить еще, но Матвей отнял бутылку и удерживал ее на расстоянии вытянутой руки.

– Матвей, если думаешь, что твое пребывание в моей кровати утром стало для меня новостью или разочарованием – ты ошибаешься.

– Хорошо, с первым вопросом ты справилась, – он налил мне воды.

– У меня тоже вопрос: сейчас так модно, лежать в кровати в ботинках, когда на девушке нет даже капельки духов?

– Еще воды хочешь?

– Я всё помню. Я уже все видела.

– Я не был в этом уверен и не хотел тебя шокировать.

– Еще раз говорю: я всё помню!

Напряжения в его глазах не стало. Он опять загадочно улыбнулся. Поставил бутылку на пол.

– Давай проверим.

– Что?

– Всё ли ты помнишь.

– Что именно тебя интересует?

– Какой у тебя прошлой ночью открылся дар?

– Какой дар? Ты бредишь?

– Не я и не сейчас. Это ты меня убеждала, что обладаешь даром прорицательницы.

– Если даром, то очень похоже на правду.

– Даром или за деньги прорицаешь – ты не успела рассказать.

– Я, наверное, шутила.

– Наверное.

– А что я напрорицала? И кому?

– Мне ты напрорицала, что большей любви, чем ты, у меня не будет. И что вряд ли ты от меня когда-то уйдешь.

– Это всё?

– Нет, еще ты мне призналась в любви. А раньше ты предложила завести ребенка, но без взаимных обязательств.

– Теперь всё?

– Кажется, да, – Матвей ощущал себя триумфатором.

Ситуация для меня оказалась непростой, пришлось это признать, но только в душе. Даже сложнее, чем я успела предположить за время бодрствования. Но чужой триумф вовсе не означает моего поражения. Его триумф – это ему триумф, а мне заряд спортивной злости. Да, минуту назад я готова была подписать капитуляцию. Да, в следующий после получения моей подписи момент он мог бы начать наслаждаться своим триумфом. Но не раньше! А сейчас что? Я еще ничего не подписала, поражения не признала – а он торжествует?! Не бывать такому. Мозг не закончил работу над версией, но я уже начала говорить:

– Значит, так. Вчера ночью я тебе сказала, что являюсь самой большой любовью твоей жизни и что сама я тебя люблю. Так?

– Так.

– Всё верно! Всё так и было! Обрати внимание – случайных окончаний в моих словах нет. Вчера всё именно так и было. Вчера! А сегодня наступило сегодня и многое переменилось.

Матвей взял стакан и налил воды себе.

– Дальше. О ребенке. Признаю – это была глупая шутка. Да, я пошутила. Я только хотела отвлечь тебя от брачно-мрачных мыслей – вот и затеяла этот бредовый разговор. Надо было тебя как-то из равновесия вывести. И мне это удалось! А потом случилось недоразумение… Я попыталась тебе сказать, что пошутила, но не смогла! Единственная правда, которая дожила до утра, – никаких обязательств. Взаимно мы с тобой от них свободны.

Победное выражение сошло с его лица окончательно.

– То есть вот так?

– Что так?

– Всё вчера? Сегодня уже ничего нет?

– А что-то должно было быть?

Он встал с кровати и подошел к окну. Потом вернулся и начал снимать рубашку, расстегивать брюки.

– Зачем ты снял рубашку? Что ты собираешься делать? – я прижалась к стене и натянула одеяло до ушей.

– Жарко.

– И что? Выпей еще воды.

– Не помогает.

– И что, ты собираешься голым по комнате ходить? Это не прилично.