Новые встречи

Мимо прошли все женщины из ткацкого цеха, но Яны среди них не было. Борис заказал вторую порцию, решив подождать еще. Прошли служащие административного отдела, а после того, как он выпил третью, потянулись возчики. Яны все не было. Зло разбирало Бориса. «Что за безобразие!» — возмущался он про себя и заказал четвертую стопку. В это время на аллее, ведущей к главному входу, показалась неуклюжая фигура Гатю. Его появление и расстроило потерявшего всякую надежду Бориса и обрадовало.

Гатю шел ссутулившись, заткнув кнут за голенище сапога. Похоже было, что и он собрался завернуть в «забегаловку» — не зря же он предусмотрительно спрятал кнут.

Старые знакомцы увидели друг друга издалека. Подивились, что довелось встретиться именно тут, у этого заведения. Гатю поморщился было — не любил он пить «при свидетелях», но раз уж случай свел их, деваться некуда. Со снисходительной усмешкой протягивая руку, Борис крикнул: «Мараба!», как было принято среди возчиков. Гатю ответил тем же и подошел к стойке, придерживая рукой нос, будто опасаясь, как бы он не отвалился. Подняв стаканчик двумя пальцами, он деликатно чокнулся с Борисом.

— Ну, будь здоров!

— Будь здоров!

Борису, уже основательно подвыпившему, Гатю показался вдруг очень странным. Перед ним был словно совсем не тот человек, которого он знал. Он оглядывал его с ног до головы и все ухмылялся, будто видел что-то очень забавное, только не хотел говорить об этом. Гатю, разумеется, был все тот же, в тех же люстриновых штанах и кепке, но давно не бритый и впрямь походил на какое-то неуклюжее косматое животное.

Гатю ограничился тремя стопками ракии, и этого оказалось достаточно, чтоб на носу у него проступили тоненькие фиолетовые жилки. Бориса начали раздражать и нос его, и зубы, показавшиеся похожими на собачьи клыки. В пьяном раже он прикрикивал на него: «Цыц ты!», хохоча прямо в лицо.

Гатю отодвигался в сторонку, намереваясь незаметно скрыться. Но Борис хватал его за рукав и не отпускал. Ему доставляло удовольствие болтать с возчиком и цыкать на него, как на собаку.

— Значит, тебе хочется знать, кого я жду, — в сотый раз повторил Борис, чокаясь с Гатю. — Хочешь разгадать мои секреты? Ладно, я тебе их раскрою!.

Он отпил глоток и вдруг закричал:

— Эй, воры! Кто украл у меня сверток? Мой сверток! У меня был сверток! Кто его украл?

— Ты что, ослеп, что ли? — пробурчал Гатю. — Вот он у тебя перед глазами.

Борис осклабился.

— Извиняюсь… Так кого я жду? Товарища Желеву… Пардон, Манчеву!

И тыча Гатю в грудь пальцем, затрясся от смеха. Гатю пристально смотрел на него. Борис напоминал ему петуха, исклеванного курами, который все еще горделиво пыжится.

— Зачем тебе Яна понадобилась? — спросил Гатю.

Вместо ответа Борис крикнул:

— Цыц! — и замахал на него, будто боясь, что Гатю его укусит. — Не суй морду, куда не просят! Будь здоров!

Гатю чокнулся, но продолжал выпытывать:

— Неужто тут что-нибудь такое… этакое…

— В шаферы напрашиваешься?.. Мой сверток! Эй, кто украл сверток?

Гатю снова подал сверток. Борис уронил его, и из картонной коробочки выпал розовый голыш с румяными щечками. Удивленный возчик нагнулся и поднял куклу двумя пальцами, боясь раздавить ее в своей грубой руке. Голый человечек с улыбкой глядел на них. Гатю и Борис засмеялись.

— Веселая, — заметил буфетчик, наблюдавший эту сцену.

— Не тронь! — крикнул Борис, потянувшись за куклой, которую Гатю хотел было опять спрятать в коробку. — Пускай тут останется и смотрит, как я пью. Пусть учится. Понял?

Он с большим трудом установил куклу перед собой и, чокаясь с ней, коснулся ее розовой головки. Глаза куклы — большие, голубые, с длинными нарисованными ресницами — чарующе смотрели на пьяного человека, бормотавшего что-то бессвязное. «Жила была девочка… Звали ее Валентиной… Где она, эта девочка?»

— Послушай, Гатю, — прочувственно начал Борис, обнимая его за талию. — Яна от меня не уйдет… До рассвета тут проторчу, но дождусь ее… Я должен объясниться с ней… Верно, девочка?.

— Она тут больше не работает, — прервал его Гатю. — Не знаешь нешто? Перешла на «Победу Сентября»! Зря ждешь.

Борис уставился на него пьяным взглядом.

— Ты что, смеешься?

— Ей-богу! Я слышал.

— Слышал!.. Твои уши… Не верю я твоим ушам… Ослиные они… Не слышат… Ничего они не слышат!.. Верно, девочка?

Борис торопливо допил ракию, выложил перед ошарашенным буфетчиком горсть скомканных банкнот и снова обнял Гатю.

— Теперь нам пора идти. Родительский долг выполнен… Я натура немного неустойчивая, но ты мне поможешь.

Гатю взял в одну руку кнут, чтобы опираться на него, другой подхватил Бориса, и они двинулись. Вслед им буфетчик крикнул:

— Эй, товарищи, вы забыли куклу! Куклу забыли!

Оба остановились, с удивлением оглядываясь на павильончик.

— Неси ее сюда! — приказал Борис.

Запыхавшийся буфетчик подал куклу. Борис взял розового голыша за ножку, головой вниз, и пошел с Гатю дальше, размахивая им.

Стемнело. Они тащились по кривым улочкам, шатаясь из стороны в сторону, и вместе с ними металась кукла. Вдруг Гатю спросил:

— Когда же ты к нам придешь, а? Мы ждем тебя с нетерпением.