Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

В продуктовых сумках уже замечены оранжевые томпусы. И оранжевые профитроли. Еще два года назад в День королевы в доме подавали к столу что-нибудь оранжевое. Решение дирекции прервать эту традицию вызвало всеобщее возмущение. Один из глупых проколов обычно столь дальновидной Стелваген. Томпусы в “Хеме” стоят гроши, это самый дешевый из всех товаров. Завтра многие старики прикатят вниз, в гостиную, с одним-единственным томпусом на блюдечке в корзинке инвалидного кресла. К счастью, есть и великодушные старцы, которые щедро делятся оранжевыми пирожными и профитролями. А потом усаживаются со всеми перед телевизором любоваться на короля. И втайне надеяться, что он все-таки съест подвешенный пирог, хоть он и сказал, что больше не будет этого делать.

– Вообще игра “подвешенный пирог” – старинная традиция нашего королевского дома, – вздохнул вчера кто-то.

– В самом деле, – отозвалась Леония. – Если они отменят игру в пирог, что им вообще останется? Ничего! Ах да, загонять гвоздь в бутылку.

Одна очень милая дама говорит, что игра “загони гвоздь в бутылку” нравится ей больше, чем “подвешенный пирог”.

Думаю завтра прокатиться на скутмобиле.

ПОНЕДЕЛЬНИК 27 апреля

Все-таки спущусь вниз, в гостиную, посижу часок перед телевизором с моими соседями – верноподданными Оранской династии, погляжу на торжественный проезд королевской фамилии через Дордрехт. Я не монархист, но все же со смесью умиления и сострадания смотрю на короля и королеву, принцев и принцесс, вынужденных глотать все навязанные им глупости. Постараюсь сесть рядом с Эвертом, ведь он не упустит столь прекрасной возможности довести до белого каления как можно больше соседей. Нечаянно, разумеется.

Я за избираемую монархию. За выборы нового короля или королевы раз в пять лет. Только на один срок. Победитель может пять лет разрезать ленточки, ездить в роскошных каретах, произносить тронные речи и жить во дворце. Я уже вижу прекрасных кандидатов среди наших актеров и комиков: Брам ван дер Влюгт или Пол ван Влит, а если желательна менее ортодоксальная интерпретация, то король – неугомонный Берт “СДВГ” Виссер, а королева – Бригитта Кандорп. Предполагаю, что население Нидерландов все-таки выберет Виллема-Александра и Максиму.

Госпожа Ван Хойдонк, проснувшись утром, сказала мужу: “Господи, Ян, какой ты холодный”. Ян ничего не ответил. Он был мертв.

Она каждый день рассказывает об этом каждому, кто согласен это слушать: “Говорю своему мужу, господи, Ян, какой же ты, говорю, холодный”.

Она уже на грани маразма. Ее Ян с великим терпением и самоотверженностью оттягивал ее перевод в отделение для маразматиков. Один раз в неделю у него был свободный вечер. Приходила его дочь присмотреть за матерью, а он шел играть в бильярд. Там-то мы с ним и познакомились. Это был хороший, ничем не примечательный человек, который никогда не жаловался.

Госпожа Ван Хойдонк совсем сошла с ума и, вероятно, скоро отправится в отделение ухода. Билет в один конец.

ВТОРНИК 28 апреля

Эверт называл принцессу Алексию то принцессой Дислексией, то принцессой Анорексией.

Всякий раз на него устремлялись злобные взгляды.

– Между прочим, принцессы пухленькие, это у них от отца.

– Значит, ее нельзя называть Анорексией, – парировала его соседка по столу и пересела подальше от Эверта.

Однажды я хорошо рассмотрел нашего короля. Виллем-Александр производит неприятное впечатление. Улыбка фальшивая. Жесты фальшивые. Ничего настоящего. И это относится ко всем высокопоставленным чиновникам. Продуманы не только каждая шляпа, каждое платье, каждый башмак, но и каждый их шаг кажется точно рассчитанным.

Только принцесс еще можно было бы уберечь от этой фальши. Они махали зрителям довольно небрежно, глядя в другую сторону. От их детской искренности вскоре мало что останется.

А принцесса Беатрикс, впервые за шестьдесят лет, преспокойно сидит дома в своих хоромах. Время от времени она механически машет рукой перед экраном.

Вчера мы с Гертом на скутмобилях добрались до Рансдорпа, где неожиданно оказались посреди оранжевой процессии. Не успели оглянуться, как очутились между двумя празднично разукрашенными телегами, и пришлось катить дальше с ними. У нас сразу появились фанаты. Они настаивали, чтобы мы на скутмобилях приняли участие в рыцарской забаве – игре “в кольцо”. Деваться было некуда. Публика приветствовала нас криками ликования. Герт занял заслуженное четвертое место и, как положено, хорошо обмыл свой успех. К счастью, на обратном пути мы не попались полиции. Мы с Гертом единодушно решили, что это был самый веселый за много лет День короля. Да здравствует король.

СРЕДА 29 апреля

Вчера вечером я спросил Эверта, где он был днем, потому что, заглянув к нему на партийку в шахматы, я застал одного Маго. Эверт ответил, что совершал прогулку на своей инвалидной коляске.

– А ты не конфабулируешь, Эверт? Иногда, чуть-чуть?

(Я совсем недавно узнал новое слово: конфабулировать.)

– Чего?

– Конфабулируешь, говорю?

Он недоуменно взглянул на меня.

– “Конфабулировать” значит нести чепуху, в которую ты и сам веришь. Это один из симптомов деменции, – сказал я.