Новые записки о галлах

Итак книги размещались на втором этаже. Надо сказать, что в то время библиотечный фонд Люксейль оставался одним из важнейших в Галлии, если не превосходя все прочие собрания числом своих книг, то намного опережая их кругозором тех знаний и мыслей, что были здесь накоплены. В самом деле, фонды Санкт-Галлена содержали тогда сорок томов Августина, в Мюрбахе августиниада исчислялась более, чем пятьюдесятью книгами, Лорш же и вовсе накопил их более ста, запасая часто множество совершенно одинаковых работ. Люксейль же поражал той широтой, с которой он смог охватить все разнообразие поисков и раздумий, которые человек на протяжении веков доверял рукописям. Другой характерной чертой его коллекции была её несравненная древность: большинство из пятисот томов относились к седьмому веку. Если иные монастыри стремились приобретать древние манускрипты, то случалось это уже в период Карла Великого и его наследников - таковы были Камбре, Сент-Дени, Сент-Мартен-де-Тур, Флери-сюр-Луар и иные. Люксейль же с того момента, как его основал святой Колумбан, был крупнейшим европейским монастырем, стремившимся воспринять не только безгрешность помышлений, но и сокровищницу человеческого опыта в деле познания законов природы вкупе с плодами трудов, являвшихся как результат поэтической и интеллектуальной напряженности ума. Сейчас, в тридцатые годы десятого века, повсюду была неслыханная "внешняя" активность монастырей по пополнению своих библиотек; по всей стране из обители в обитель ходили переписчики, направляемые своими аббатами; повсюду шел обмен книгами, для получения которых часто не жалели никаких средств. Эта поразительная жажда познаний, вдохновленная во всех Алкуином, сопутствовала устремлениям монахов Люксейль задолго до духовного сподвижника Карла Великого, являя здесь великую потребность духа с самого начала существования монастыря. Этим и объяснялось то, что наш монастырь до сих пор оставался владельцем, во-первых, самых древних фондов, а во-вторых, самых крупных по отображению всего разнообразия интеллектуального делания. Знающий все это как же я был удивлен, увидав, что представляет собой знаменитая если не на весь мир, то на все Европу библиотека Люксейль ! Смарагд в своих комментариях называет хранилище книг "cellula" "каморка", "клетушка", келья такая же крохотная как чердачок. И в самом деле, когда я все увидел, то поразился тому, как по своей сути она соответствует человеческому мозгу, содержащему неисчислимые знания и память в своем непропорционально миниатюрном объеме. Вергилий, казалось мне, скорее должен был называться "arcarius", чем "armarius", то есть охранитель сундуков, а не шкафов: вся библиотека состояла из двух небольших комнат, разумеется запираемых на увесистые замки. Пятьсот томов коллекции укладывались здесь в двадцать окованных железом сундуков, стоящих по десять в каждой из комнат. Эти "arca" ("сундуки", "ковчеги") нагромождались друг на друга, компактно в итоге размещая все книги хваленого собрания в помещение, равное по размеру домику, в котором разводят голубей ( остальная часть второго этажа была отдана для нотариальных работ, а более всего для перевода многочисленных греческих книг, богатство которых составляло особенно славнейшее достояние Люксейль). Видя мое изумление, Вергилий сказал мне, что такой способ хранения является на его взгляд самым рациональным. Он предпочел бы его даже если б отыскалось аналогичное другим монастырям помещение, огромность которого позволила бы свободно разложить тома по пятиполочным шкафчикам. "Ты бы согласился со мной, Адсон, если бы видел, как все здесь горело дотла, когда эти демоны - мадьяры с пылающими как и их собственные факелы глазами, налетели на наш монастырь словно стая затмившей небо саранчи. Они хохотали и визжали от радости, подпаливая дома и обращая все в пепел. Тогда только благодаря этим кованным сундукам нам удалось уберечь рукописи от тлена. Многие монахи на редкость самоотверженно лезли в пекло, выжегшее прежнюю библиотеку, и, прикрываясь от огня руками, хватали уже накаленные ручки сундуков, покрывавшие потом ладони волдырями. Один за одним ящики извлекались из пламени, в то время, как некоторые из монахов навсегда остались в той горловине ужаса. Бывало, вытащенный сундук весь дымился, исходя по граням своим клочками пламени, пытавшегося добраться до его содержимого, но ни одна из книг так и не пострадала, кроме тех, которые хранились в монашеских кельях. Почти ничего тогда не удалось сохранить из зданий - по сути монастырь пришлось выстраивать заново - но если бы погибло это...Это невозможно было бы восстановить. А так мы по прежнему можем гордиться - без преувеличения могу сказать - самой драгоценной и богатой коллекцией книг в Европе. Пусть ты видишь здесь несусветное нагромождение сундуков, но найти любую книгу тут отнюдь не составляет труда". И Вергилий стал мне рассказывать об устройстве и богатстве вверенных ему фондов. Все ларцы, в общем-то схожие друг с другом, были пронумерованы и содержали систематизированную по разделам литературу. Библиотекарь показал мне свои каталоги, содержащиеся им вместе со списками книг, находящихся в чтении среди монахов и раздаваемых им на Пасху, а также вкупе с расписками о заимствовании наших кодексов другими монастырями. Для того, чтобы описать великолепие библиотеки Люксейль, мне не хватило бы моей книги, которую я начал с совсем иными целями, но все же я думаю, что я нисколько не отклонюсь от своей задачи, посвятив им несколько страниц, ибо некоторые из рукописей, как я сейчас вижу, напрямую соотносятся со всем, что произошло спустя многие годы, являясь отчасти обоснованием моих поступков, а, иногда, просто верными помощниками и в прямом смысле гидами, позволявшими мне не потеряться в головокружительных обстоятельствах последнего времени, когда сейчас я уже могу об этом говорить - я не утерял ни разума, ни твердости воли, ни верности и своей родине, и своему государю. Я и сейчас думаю о том, что до сих пор над моею судьбою продолжается таинственная власть этих книг, словно предписавших все как в моей жизни, так, может быть, и в моей смерти.